Джеены!

@темы: It's showtime! Come on!, I believe I сan fly, Shall we dance??, NCT, JaeYong

---

「You don't go」

Я безумно жду третьего тура! Прекрасные!

@темы: This party's getting crazy! Let's rock!, EunHae, Dance machine - Eunhyuk^^, Sweet fishy - Donghae^^, Я хочу всосать все звезды с неба через соломинку и съесть их, I believe I сan fly

---

Донхэ!

Отдельным постом про Донхэ и кадиллак xDD
Я считаю это шикарно! Версию, где Хэ поет в живую, можно пересматривать вечно!

клип

@темы: It's showtime! Come on!, Sweet fishy - Donghae^^, Я хочу всосать все звезды с неба через соломинку и съесть их, Иногда она приветливая, а иногда с приветом, I believe I сan fly

---

Фанфик.

Название: От мелка к баллончику
Автор:  erytelluris
Бета:  madwins
Оригинал: From Chalk to Spray by slicksilver
Ссылка на оригинал: здесь
Размер: мини, 2800 слов в оригинале
Фандом: Super Junior
Пейринг/Персонажи: Ли Хёкдже (Eunhyuk)/Ли Донхэ
Категория: джен, преслэш
Жанр: AU, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Еще в детстве Хёкдже нарисовал себе друга синим мелком на асфальте. Хёкдже вырос, и его друг, оказалось, тоже.

Все началось с синего мелка. С крошечного мелка красивого сапфирового оттенка, который Хёкдже однажды нашел на асфальте. Он подобрал его, чтобы узнать, что же с ним можно сделать. Сначала, как и все остальные дети, Хёкдже попытался его расписать, а потом понял, что способен создать что-то новое. Не жизнь, конечно, но что-то особенное. Линии появлялись на асфальте одна за другой и легко соединялись тысячей способов. В первую очередь Хёкдже нарисовал рыбку – копию той, что была у него дома, а чуть позже нарисовал мальчика. Мальчика по имени Донхэ. Мальчика, которому подходил только синий мелок, и который, по мнению Хёкдже, пах морем.

Хёкдже никогда не считал, что Донхэ был его творением. Донхэ был его другом. Он всегда ждал его во дворе на детской площадке, и Хёкдже день за днем приходил навещать его. Некоторые дети постарше и понаглее часто смеялись над бедным мальчиком. Много раз они стирали его рисунок, топтали его ногами или даже отбирали у Хёкдже мелок.
– Позорище, – кричали они ему. – Чудила.
Хёкдже расстраивался, но никогда не сдавался, и очень скоро его стали считать странным ребенком, который постоянно рисовал всевозможные вещи вокруг себя. Никто из детей не понимал его увлечений. Ему задавали вопросы, но Хёкдже ни разу не отвечал на них, и со временем его перестали спрашивать. Хёкдже не обращал внимания на насмешки и издевательства и никогда не думал о том, чтобы бросить свою привычку и забыть рисование. Донхэ точно так же никогда не бросал его. Каким бы смазанным ни становился рисунок, Донхэ не исчезал полностью. Он всегда-всегда был с Хёкдже, даже если и пропадал с асфальта. Он был у него в голове. И не важно, сколько раз Хёкдже приходилось рисовать Донхэ заново.

Со временем некоторые взрослые тоже стали проявлять любопытство к рисункам Хёкдже. Рано или поздно люди или дожди все равно сотрут либо смоют их, так зачем волноваться, – думали взрослые, пытаясь скорее избавиться от повторяющихся рисунков мальчика.
– Нет, прекратите, – говорил Хёкдже своим воспитателям. Он обещал, что будет рисовать снова и снова и так и делал, поэтому любые усилия со стороны получались напрасными. Совсем как взрослый, Хёкдже велел старшим сдаться, а потом уходил в сторону и начинал рисовать заново. Каждый раз он вырисовывал одни и те же линии, одну и ту же фигуру мальчика с узнаваемыми чертами. Некоторые задавались вопросом – что будет, когда у него закончатся мелки? Что ж, они заканчивались, и в такие моменты Хёкдже надеялся, что мама купит для него новые. Если она не покупала, он тайком воровал синие из детского сада или у старшей сестры. Иногда его ловили, иногда нет, но обычно он не попадал в серьезные переделки, поскольку никто не придавал слишком большого значения простым мелкам. И все же случались дни, когда Хёкдже было совсем нечем рисовать. Ему оставалось только ждать Рождество или день Рождения, и бывало, что асфальт оставался чистым по несколько месяцев. Зато когда у Хёкдже наконец-то появлялись мелки, никто не удивлялся и не задавал вопросов, увидев, как маленький мальчик в одиночку рисует в углу картинки. Постепенно к этому все привыкли.

По правде говоря, если задуматься, поведение Хёкдже было слегка тревожным. Донхэ стал единственным другом, о котором он говорил без умолку, единственным, кого он действительно считал другом.

Время шло. Казалось бы, ничего не менялось, но однажды Хёкдже вдруг перестал рисовать Донхэ на асфальте. Его родители подумали, что он перерос свое увлечение, но как же они ошибались. Хёкдже просто решил, что Донхэ больше нечего делать на асфальте, и в следующий раз нарисовал его на стене. В этом не было настоящей необходимости, но Хёкдже чувствовал, что сможет узнать своего друга чуть лучше, если они с ним окажутся одного роста.

Взрослея, Хёкдже мог все свободнее покупать мелки и рисовать на стенах – его выручали карманные деньги и фасады домов поблизости. И только поступив в школу, Хёкдже был вынужден перенести свое творчество на бумагу. Рисовать на стенах теперь запрещалось, а недопонимание со стороны стало большой проблемой, и Донхэ пришлось серьезно уменьшиться, чтобы Хёкдже мог вместить его на поля конспектов и на свободные места в контрольных работах. Хёкдже рисовал его при каждой возможности. И так проводил все свое время с Донхэ – просто смотрел на маленький рисунок, к примеру, на обороте теста.

Чем больше Хёкдже практиковал рисование, тем лучше у него получалось. Через несколько лет лицо Донхэ изменилось. Его глаза больше не напоминали пуговицы, а рот обычную линию. Его тело перестало походить на тело снеговика, и на уроке рисования Хёкдже показал учителю прекрасный набросок мальчика, у которого были коричневые волосы и красивый, но немного печальный взгляд. Хёкдже радовался, потому что у Донхэ наконец-то появилось настоящее лицо, и учитель похвалил его навыки. Хёкдже почувствовал себя немного увереннее.

Хёкдже не был сумасшедшим, хотя избавиться от воображаемого друга у него так и не получилось. Донхэ по-прежнему оставался частью его жизни. Даже когда Хёкдже вырос, завел пару настоящих друзей и вступил в возраст половой зрелости, Донхэ никуда не делся.

Хёкдже чувствовал потребность в самовыражении и увлекся граффити. Ему хотелось продолжать развиваться в творчестве. Дома он рисовал Донхэ таким, каким представлял его, учитывая, что Донхэ тоже вырос. На улицах он тайком писал имя Донхэ всевозможными способами, а его родители думали, что он бросил свое увлечение, поскольку портить граффити городское имущество было запрещено законом. Хёкдже было без разницы. Все, что его занимало – новые стили и текстуры, новые техники. Единственное, что он оставлял неизменным – цвет граффити. Он всегда был синим, точнее, сапфирово-синим. Хёкдже отказывался выбирать другие цвета для своего самого важного друга.

В старшей школе Хёкдже не изменил привычкам. Маленькая группа друзей смирилась с его манией на Донхэ, и Хёкдже был рад компании, но никто не мог занять место его абстрактного друга. Донхэ он дорожил сильнее, чем остальными. Разумеется, случались одинокие ночи, когда Хёкдже переживал и плакал, глядя на свои рисунки. Он засыпал в слезах, но на следующий день улыбался, потому что помнил – Донхэ никогда его не оставит. Хотя бы потому что он ненастоящий.

Однажды произошло кое-что удивительное и крайне занятное. Хёкдже нашел хорошее место, где зависали граффитчики и скейтбордисты, и начал проводить там большую часть свободного времени. В один из таких дней он увидел интересную граффити надпись. Она была не такой уж большой и находилась на стене, полностью покрытой различной краской, так что Хёкдже обнаружил ее благодаря слепой удаче. Она выделялась цветом – была нарисована чистой, сверкающей серебряной краской и гласила «Хёкдже». Хёкдже никогда не видел ничего похожего, и в тот момент его сердце замерло. На стене было написано его имя, написано не им, а кем-то. Он долго смотрел на надпись, потом сделал фотографию на телефон и попытался выяснить, кто мог быть автором. Никто не знал.

Дни проходили один за другим, все одинаково. В конце концов Хёкдже забыл о том странном случае, решив, что это обычное совпадение. Поначалу у него было много теорий, но ни одна не подкрепилась фактами, ни один вопрос не нашел ответа, и Хёкдже сдался. Может быть, кто-то просто решил подшутить над ним.

Пролетело несколько месяцев. Хёкдже рассеянно распылял из баллончика синюю краску, снова вырисовывая имя Донхэ. На этот раз он решил сделать большую надпись, крупнее и заметнее всех предыдущих, и, конечно же, она привлекла чужое внимание. «Кто это такой» или «Что за надпись?» – спрашивали у Хёкдже. «Имя кое-кого», – отвечал он и больше не говорил ни слова. Следующий вопрос ему задал парень, который катался на скейтборде у граффити холла по вторникам, четвергам и воскресеньям.
– Откуда ты знаешь Донхэ? – спросил он, ошарашив Хёкдже.
Обычно люди интересовались: «Эй, кто это? Он что, твой друг?» Но этот парень, похоже, действительно знал кого-то по имени Донхэ. Хёкдже пришлось соображать быстро и придумывать на ходу.
– Я… Эм, мы пересекались раньше. И у нас осталось одно неразрешенное дело, – Хёкдже сказал это так, будто имел в виду что-то очень важное. Он надеялся, это сработает, и ему удастся встретиться с парнем по имени Донхэ. Попробовать стоило.
– Я бы хотел увидеться с ним еще раз и разобраться с этим, – добавил Хёкдже, а незнакомец рассмеялся.
– В следующий раз я тебе свистну, хочешь? Донхэ бывает здесь время от времени. Я и не знал, что у вас есть своя история. Девчонку не поделили что ли?
– Нет. Гораздо серьезней. Наша проблема самого личного характера, очень глубокая, – сказал Хёкдже, произведя сильное впечатление на незнакомца, и сам подумал, что неплохо вошел в роль.

После этого Хёкдже начал ждать. Он ходил в скейт-парк почти каждый день при каждой возможности. В холле нашел несколько других серебряных граффити со своим именем, и это вызвало у него нешуточное волнение. Он постепенно набрался мужества и на тринадцатый день спросил одного постояльца парка об этих надписях. Постоялец ответил, что их сделал парень по имени Донхэ, чем взорвал Хёкдже мозг на месте. Он также узнал, что Донхэ появлялся в парке тогда, когда его самого там не было. Что ж, по крайней мере Хёкдже убедился – происходило что-то действительно странное.

Шли дни, недели… минуло два месяца, прежде чем Хёкдже увидел того скейтбордиста, что обещал ему свистнуть. Парень подъехал и, спрыгнув со скейта, подбежал к Хёкдже.
– Он здесь! – сказал он, запыхавшись. И так Хёкдже узнал, что Донхэ в этот день был в скейт-парке.
– Где именно?
Хёкдже был пойман врасплох и даже бросил незавершенную надпись, когда скейтбордист уверенно повел его на другой конец парка. Едва Хёкдже увидел парня, который распылял по стене серебряную краску, у него быстро-быстро забилось сердце.
– Донхэ, – позвал скейтбордист, и парень обернулся. Хёкдже вытаращил глаза, так же как и Донхэ на него. Нет. Этого быть не может. Это просто невероятно!
– Чтоб меня...
Хёкдже выругался, чувствуя себя на грани обморока. Этот Донхэ, распылявший по стенам его имя, выглядел точной копией его воображаемого друга. Хёкдже не мог ошибиться. Он рисовал Донхэ столько раз, что узнал бы его в темноте, узнал бы его при любых обстоятельствах. Тот же самый печальный взгляд. Те же самые тонкие губы. Тот же красивый нос и глубокий, удивительный цвет глаз.

Между ними повисла тишина. Донхэ подошел ближе, и они оба совсем забыли о третьем парне, который наблюдал за ними со стороны. Он, наверное, ждал, что у него на глазах развернется драма, раз уж Хёкдже сказал, будто у них с Донхэ все серьезно. Конечно, Хёкдже солгал, чтобы получить желаемое, но сейчас ему было без разницы. От происходящего у него шла кругом голова и в животе тянуло.
– Я... думаю, нам нужно поговорить наедине.
Донхэ произнес эти слова хрипловатым голосом, и они как сон донеслись до Хёкдже. Какого черта?
– Да, – ответил Хёкдже.
Они вдвоем пошли за угол здания, и всю дорогу Хёкдже неловко соображал, что сказать. Он решил, что этому парню, вероятно, было что-то известно, иначе он бы давно сбежал.
– Это безумие, – Хёкдже почему-то считал себя старше и поэтому начал первым.
– Я знал, что ты это скажешь. Я и сам собирался что-то такое выдать.
– Не верю, что этому есть научное объяснение, – продолжил Хёкдже, чувствуя, как сильнее забилось сердце. Он не совсем понимал, как ему вообще удалось из себя что-то выдавить. Его охватывала настоящая паника. Потому что нет ничего более жуткого, чем оживший персонаж рисунка.
– Это какой-то розыгрыш. Или сон, как минимум.
– Не-а.
– Говоришь так, будто все знаешь.
– Я в такой же растерянности, как и ты.
Точно, растерянность. Вот что это было. Растерянность, повисшая в тишине и прерываемая только звуками, доносившимися от скейтбордистов, которые прыгали на рампе где-то там за углом. Донхэ и Хёкдже стояли молча в небольшом холле, где каждый звук отражался от стен гулким эхом.
– Ну что, он ушел? – на этот раз Донхэ подал голос.
– Кто?
– Рёук. Тот парень, который тебя привел.
Они оба оглянулись по сторонам.
– Похоже.
И снова тишина свалилась на их головы.
Выждав пару секунд, Донхэ сделал шаг навстречу Хёкдже, несказанно поразивший последнего. Он подходил все ближе и ближе и остановился почти вплотную, так что Хёкдже даже хотел отступить назад. Но прежде, чем он успел шевельнуться, Донхэ крепко обнял его, смяв пушистое пальто, которое Хёкдже решил надеть из-за холода. На улице шел снег, и Хёкдже видел падающие снежинки через круглые сквозные окна в стене. Он задержал дыхание.

Это было странно, конечно же. Но почему-то объятия казались логичными в сложившейся ситуации. Хёкдже чувствовал, что все правильно. В его сердце всегда присутствовала ужасающая пустота, и только теперь, когда Донхэ его обнял, пустота начала медленно растворяться. Сначала она слегка дрогнула под натиском чувств, которые Хёкдже испытал от контакта с Донхэ, а потом совсем отступила, едва он осознал, что не хочет, чтобы этот контакт прекратился. Инстинктивно Хёкдже поднял руки и крепко обнял Донхэ в ответ, стиснув пальцами его куртку. Он уткнулся лицом в его шею и наконец-то сумел почувствовать сладкий запах того, кого всегда считал нереальным. Холодный зимний воздух больше не волновал его. Все его тело было окутано теплом и комфортом.

– Донхэ... — Хёкдже произнес его имя вслух, стараясь привыкнуть. Ощущения при этом были совсем другими. Да, Хёкдже озвучивал его имя и прежде, но тогда Донхэ был чем-то абстрактным, чем-то без физической формы, он не мог говорить и мыслить. Теперь же Донхэ был настоящим не только в сознании и мире Хёкдже.
– Честное слово, я убью кого-нибудь, если это розыгрыш, – пробормотал Хёкдже. Донхэ, услышав такие слова, только сильнее его обнял. Он был сбит с толку происходящим, совсем как Хёкдже, но чувствовал, что пока нельзя отпускать его, если вообще когда-нибудь можно.

Посторонние люди назвали бы это странным. Два парня обнимались при первой встрече. Они не знали друг друга лично и все же чувствовали себя комфортно друг у друга в объятиях. Это ощущение казалось знакомым, как будто они делали это раньше, как будто дружили лет десять, а то и больше. Хёкдже не знал почему, но ощущал, что это правильно – начать с объятий.
– Я так скучал по тебе, – протянул Донхэ срывающимся голосом.
Хёкдже усмехнулся, хотя был готов заплакать.
– Как можно скучать по тому, кого никогда не видел?
Он поднял голову и уперся подбородком в плечо Донхэ, посмотрел на столбы поблизости, покрытые слоями граффити.
– Что? Но я тебя видел. Я помню, как мы встречались, разговаривали, играли. Наверное, я бы не помнил, если бы не наша общая старая фотография. Она почти затерялась, когда мы переехали в новый дом. Я тогда был совсем ребенком.
– Почему я ничего не помню?
– Пожалуй, лучше не помнить, чем постоянно по кому-то скучать... Ну, я так думаю.
Пришло время прервать объятия. Они разошлись в стороны, но не перестали друг друга рассматривать. Тепло от объятий еще держалось.
– Хочешь сказать, мои родители отрицали твое существование после того, как ты переехал?
– А они отрицали?
Хёкдже не ответил, и взгляд Донхэ стал еще печальнее.
– Я думал, ты про меня забыл... – признался Донхэ, чувствуя себя немного неловко. – То есть, ты и забыл, конечно, но не по собственной воле, кажется.
Хёкдже кивнул.
– Значит, теперь ты живешь где-то здесь?
Он попытался отмахнуться от усиливающейся неловкости и скорее сменить тему, чтобы отвлечь их обоих от грустных мыслей. Хёкдже очень хотел верить словам Донхэ. В его рассказе был смысл. Видимо, поэтому Хёкдже чувствовал к Донхэ такую симпатию, поэтому объятия казались давно знакомыми. Они точно уже встречались. Правда ведь?
– Да. Хочешь...
– Хочу, – Хёкдже перебил его на полуслове, догадавшись, о чем Донхэ собирался спросить его.
– Я только соберу вещи, – Донхэ смущенно улыбнулся.
Убрав баллончики с серебряной и синей краской в свои рюкзаки, они направились в сторону дома Донхэ, пока еще не совсем представляя, во что оба вляпались.

@темы: EunHae, Переводы, Фик, Dance machine - Eunhyuk^^, Sweet fishy - Donghae^^, PG-13

---

Фанфик.

Название: Не Всевышнему
Автор:  erytelluris
Бета:  madwins
Размер: драббл, 613 слов
Фандом: DBSK/JYJ/TVXQ
Пейринг/Персонажи: Чон Юнхо (U-Know)/Ким Джеджун (Hero)
Категория: слэш
Жанр: AU, мистика
Рейтинг: R
Краткое содержание: Простите, святой отец, я согрешу.
Примечание: автор не силен в религии, но богохульствует. Место действия – церковь, околоалтарные кинки.

Первые лучи света проходят через витраж, мягко рассеиваясь, падают на старую книгу в руках Джеджуна. Он пришел рано. Раньше обычного. Смиренный, покорный, повторяет давно заученные псалмы и, прикрыв глаза, трогательно распевается. До службы еще много времени. Юнхо сидит на одной из скамеек и любуется самым преданным его приходу послушником, самым искренним и прекрасным. Ему кажется, что в столь ранний час, когда под сводами церкви еще кружится сумрак ночи, Джеджун мерцает невероятным, священным светом. Ангел, спустившийся к грешникам, посланник – дар неба. Юнхо следит за его губами, двигающимися в молитве, и с трудом верит в то, что этот же самый юноша накануне стоял на коленях у алтаря и, прижав руки в молитвенном жесте к груди, отдавал свое тело Юнхо, а не Всевышнему. Такое гибкое и податливое, словно сотканное из святого духа, почти невесомое тело. Лакомое для любых изощренных бесов. Распахнутая белоснежная рубашка не прикрывала плечи, черные строгие брюки были приспущены. И только крест лежал на груди, как положено. Джеджун, стыдливо опустив голову, смотрел на него, а потом на свой член, по которому Юнхо медленно скользил пальцами. Он зажмуривался, крестясь, облизывал и кусал губы, полыхая, стараясь не издавать стонов. Юнхо очень хотелось, чтобы это божественное создание, обладая таким редким восхитительным голосом, не сдерживало себя, крича и моля его о пощаде, об удовольствии, о прощении. Джеджун беспомощно извивался, ломался и бился в его руках, выгибался и откидывал голову на плечо Юнхо, ощущая жаркие поцелуи на своей шее.
– Мне кажется, я проклят, святой отец.
– Что заставляет тебя так думать?
С этого началась их вера. С исповеди – одной из многих. Тогда Джеджун еще не был частью церковного хора. Он ходил на воскресные службы, смотрел на Юнхо с благоговением и исповедовался последним. Так он получал больше времени и внимания. Он жаждал внимания. Жаждал понимания и прощения. Мечущийся от страданий мученик. Агнец Божий. Он с придыханием говорил, сверкал восторженным темным взглядом, с волнением разглядывал Юнхо через решетчатую перегородку в древней исповедальне и с вожделением хватался за нее тонкими пальцами. Иногда смеялся и шептал диким загробным голосом. От него у Юнхо с первого дня холодом сковывало позвоночник. И член наливался кровью.
– Я грешен и одержим.
– Дьяволом?
– Вами, святой отец. Вами.
Церковная акустика идеальным образом множила его всхлипы, мольбы и стоны. Джеджун оказался тесным и горячим внутри, как ад. Таким же манящим и непостижимым. Он дергал свой крест дрожащими пальцами, вскидывался и падал, приподнимал бедра, прижавшись щекой к полу, закапанному свечным воском. Юнхо наслаждался, чувствуя власть над этим хрупким, ставшим вдруг ненасытным телом. Надавливал на поясницу, гладил взмокшую спину и хватал юношу за волосы, проталкивал язык в его рот, оставлял на губах влажные следы и свои же стоны. Отпускал ему все грехи – уже свершенные и будущие.
Джеджун прекращает петь. Закрывает книгу. Юнхо моргает, вынырнув из раздумий, от которых бросает в жар, неподобающих для священника. Джеджун уже совсем рядом. Улыбка – сосредоточение непорочности, взгляд – греховный. Смотрит на Юнхо пристально, жадно, из-под черного веера ресниц, нагло. Креста нет на шее.
– Позволите мне исповедаться?
Бледная, почти белая кожа. Следы языка и зубов на шее – острый воротник рубашки уже расстегнут. Яркие, чернеющие, как угли в погасшем костре, глаза на невинном лице. Алеющие приоткрытые губы с застывшим на них вопросом. Жесты плавные и замедленные. Говорит тягучим, медовым голосом.
– Простите, святой отец, я согрешу, – и опускается перед Юнхо на колени. Тянется к распятию у него в руках.
Юнхо прощает. Задерживает дыхание и подается вперед, когда губы Джеджуна целуют не крест, а его пальцы – легко и почти невесомо – толкается подушечками в жаркий рот. Джеджун обводит их языком, скользит коленями по жесткому полу, подползая ближе, и тянется к ширинке Юнхо, смеется своими дьявольскими, одержимыми, затянутыми чернотой, глазами. Юнхо опускает руку на его шею и притягивает к себе, толкается членом в порочный рот. Он всегда считал, что церковь – самое лучшее для сатаниста место.

@темы: It's showtime! Come on!, Фик, Prince Yunho, Gold voice - JaeJoong, YunJae, I believe I сan fly, R

---

Фанфик.

Название: Сирена
Автор:  erytelluris
Бета:  yoaura
Размер: драббл, 800 слов
Фандом: DBSK5
Пейринг/Персонажи: Чон Юнхо / Ким Джеджун
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Джеджуну снятся странные вещи, но Юнхо это нравится.

– Мне снилось, что я – сирена.
И это вместо приветствия. Легко и непринуждённо, будто не было странной, дезориентирующей паузы в пару месяцев. Будто они говорили только вчера, делились впечатлениями о прошедшем дне и желали друг другу спокойной ночи.
– Опять?
Юнхо смеётся. Смотрит на циферблат часов и откидывается на спинку кресла, расстёгивает воротник рубашки.
– Нет, в прошлый раз мне снилось, что я – суккуб, – Джеджун уточняет с убийственной серьёзностью в голосе. – Тогда я приходил к тебе по ночам, соблазнял, развращал и доводил до одержимости.
– Точно, – Юнхо кивает. Тогда он так и не сумел объяснить Джеджуну, что ему не обязательно быть суккубом, чтобы соблазнить его и довести до одержимости. – А на этот раз?
– На этот раз ты плыл на корабле под чёрным парусом.
Юнхо слышит, как Джеджун одевается – звенит пряжка ремня, голос на секунду отдаляется. Он представляет, как Джеджун прижимает телефон плечом к уху, пока влезает в джинсы, а потом неудобно перехватывает его, чтобы не выронить, пока натягивает футболку. Где-то рядом наверняка крутится его кошка. Юнхо встаёт и приглушает свет в комнате. Ему кажется, отвечать на звонки Джеджуна приятнее всего в темноте. Так легче представить, что он почти рядом. Юнхо возвращается в кресло.
– Я был пиратом?
– Пожалуй, – говорит Джеджун и, шумно шаркая, идёт по коридору. – С тобой ещё был Чанмин.
Слышно, как он зевает, хлопает дверцей шкафа и гремит ложкой о кромку чашки. Должно быть, размешивает сахар в кофе. Юнхо вслушивается в звуки, прикрыв глаза. Он ещё не ложился, а Джеджун уже встал. Приятно, что он позвонил ему первым делом. Приятно, что Юнхо ему снился.
– Я плавал вокруг вашего корабля, пел одному тебе мелодичные песни, и, знаешь, это было так красиво – вода серебрилась в свете луны, а ты смотрел на меня, не отводя взгляда.
– Я хотел спрыгнуть за борт?
– Ты спрыгнул. Вроде бы начинался шторм. Чанмин стоял у штурвала, он кричал: "Это же парень, хён. На тебя не должно действовать его пение", но ты всё равно спрыгнул, прямо с капитанского мостика.
– Чанмин дал мне броситься в море?
Джеджун шипит.
– Чёрт, кофе горячий.
Юнхо улыбается. Он угадал насчет сахара.
– Конечно, ведь это Чанмин. Он зафиксировал штурвал, перегнулся через бортик, посмотрел на нас и сказал: "Вот это ты неловко спалился, хён".
– А что мы делали?
– Ты держал меня на руках, кажется.
Юнхо смеётся, представив себе эту картину. Он смутно помнит, что у сирен в иллюстрированных сказках были хвосты, но решает не уточнять, был ли Джеджун сиреной настолько. Хвост многое усложняет.
– Мне понравилось быть сиреной. Ты так реагировал на мой голос.
– Как будто в реальности я реагирую как-то иначе.
Джеджун усмехается. Юнхо слышит, как тот ставит чашку в раковину, как подбирает ключи со стеклянного столика, как насыпает кошкам еды на прощание. Он так отчетливо представляет все его действия, что в груди разливается тепло – он помнит. И он скучает. Джеджун мельтешит где-то там, вертится в своём диком, безудержном ритме, и его самого это заставляет двигаться. Юнхо поднимается и начинает бездумно ходить по комнате.
– Жду не дождусь, когда тебе приснится, что ты – Ким Джеджун.
– Как думаешь, на что он способен, чтобы приворожить Юнхо?
– Ким Джеджун? – переспрашивает Юнхо. – Он садист, на самом деле, так что боюсь представить.
Юнхо слышит, как Джеджун сбегает по лестнице – его дыхание чуть сбивается. Слышит писк сигнализации и хлопок двери.
– Ты в машине?
Джеджун щелкает зажигалкой и закуривает, приоткрыв окно. Звуки города смешиваются с его дыханием.
– Да. Еду в студию.
Они долго молчат, просто слушают друг друга через шум и помехи города. Юнхо ходит из стороны в сторону, а потом замирает у окна и всматривается в темноту ночи. В Сеуле дождь. Такой сильный, что огни вдалеке размываются подрагивающими по краям пятнами. Юнхо представляет, как Джеджун едет где-то там по одной из неспящих дорог, залитых дождём и искусственным светом.
– Встретимся на этой неделе?
Юнхо открывает окно и делает глубокий вдох. Думает о том, что уже давно не испытывал такого, наверное ни разу за время этой паузы в пару месяцев. Не испытывал простой радости от телефонного разговора, от звуков чужого голоса. Не испытывал боли от ощущения расстояния.
– Нет. Извини, график.
– Жаль, – говорит Джеджун.
– Да, – Юнхо устало трёт висок пальцами. – Через пару недель, может быть.
Они снова делают паузу, и Юнхо опасается, что она затянется ещё на несколько удушающих месяцев. Джеджун едва слышно включает радио, но всё же не спешит обрывать звонок, просто переводит телефон на громкую связь и продолжает молча вести машину. Юнхо снова прикрывает глаза, и ему кажется, что он сидит рядом с Джеджуном на переднем кресле, смотрит на него, как на сирену, не отводя взгляда, и в любой момент может коснуться его плеча или колена. Они молчат, пока Джеджун не доезжает до студии. Он выключает радио и заглушает двигатель.
– Спокойной ночи, Юнхо.
Юнхо открывает глаза. Ветер забивает в комнату дождевые брызги.
– Джеджун, – взволнованно говорит он, надеясь, что Джеджун понимает всё, что осталось несказанным, – скоро увидимся.
Юнхо смотрит в окно и не кладёт трубку до того момента, пока Джеджун не произносит тихое, но уверенное:
– Хорошо. Скоро увидимся.

@темы: Фик, Prince Yunho, Gold voice - JaeJoong, YunJae, I believe I сan fly, PG-13

---

Фанфик.

Название: Решать проблемы
Автор:  erytelluris
Бета:  madwins
Размер: драббл, 713 слов
Фандом: Super Junior
Пейринг/Персонажи: Чхве Шивон/Чо Кюхён
Категория: слэш
Жанр: PWP, AU
Рейтинг: R
Краткое содержание: Шивон чувствует на себе злость Кюхёна.

Кюхён смотрит на него зло и холодно. Размазывает острым ножом черничный джем по хрустящему тосту и облизывает испачканные сладким пальцы. Шивон чувствует знакомую пустоту в области солнечного сплетения – интерес и предвкушение катастрофы. Он не знает, из-за чего Кюхён злится. Знает только, что голова кружится от того, как он смотрит. Смотрит, как на предателя, чужака и любителя посыпать солью незажившие раны близкого. Его ярость – чистая и неистовая – интригует Шивона, его поведение заставляет перебирать в памяти слова и поступки, которыми он успел – или не успел – провиниться с момента последней встречи. Воспоминания Шивона – пахнущая медикаментами вата. Ему не удается выудить из них ничего, что так сильно могло разозлить Кюхёна. Разве что... Черт.
Кюхён завтракает. Запивает чернейшим кофе свежие тосты и едва заметно морщится, когда корочка царапает нёбо. Ему все равно, что Шивон сидит, помешивая ложкой воздух в пустой белоснежной чашке. Он не обращает на него никакого внимания. Медленно допивает кофе, вонзает перемазанный джемом нож в деревянную хлебную доску и встает, чтобы уйти в спальню. У Шивона от этой дерзости мгновенно леденеют кончики пальцев. До зубного скрежета хочется одного – обхватить шею Кюхёна, надавить и прижать щекой к ледяной столешнице. Содрать тонкие штаны с задницы и выпороть прямо здесь, перед камерой наблюдения. Чтобы не зарывался. Шивон не позволяет ему уйти. Дает небольшую фору, но поднимается и резко дергает за рукав, стоит Кюхёну с ним поравняться.
– Тебе не идет злиться.
– Отпусти, на самолет опоздаешь.
И это только подтверждает догадку Шивона – Кюхён увидел авиабилет или услышал, как он договаривался о времени встречи в Шанхае. То, что происходит дальше, скорее напоминает драку, чем настоящий секс. Шивон надеется немного смягчить Кюхёна, притягивает его к себе и осторожно целует, но Кюхён кусает его губу – до крови и металлического привкуса во рту, чертовски больно. Это одновременно злит и ужасно заводит. Шивон не отстраняется, наоборот, навязывает Кюхёну еще один поцелуй. Жадный, требовательный, слишком грубый – такой, что задает тон безошибочно. Подталкивает к стене, зажав в объятиях, и пытается сдернуть с него рубашку, рванув планки так резко, что несколько пуговиц отлетают в стену. Кюхён, раздраженно выдохнув, стряхивает с себя руки Шивона, с вызовом смотрит ему в глаза и сам снимает с себя рубашку, бросает на пол и разворачивается, словно хочет уйти. Шивон снова не позволяет. Удерживает Кюхёна за плечи, обнимает его со спины и, целуя в шею, ведет в гостиную, где опрокидывает на диван. Глаза Кюхёна сужаются, оттененные злобным блеском.
– Ну, давай, мы же только так и умеем решать проблемы.
Он усмехается, положив пеструю подушку под локоть, а Шивона срывает от такой наглости. Он понимает, что Кюхён провоцирует, но ведется слепо и с нетерпением. Дергает его на себя за тонкие щиколотки, стягивает штаны и, рывком раздвинув ноги Кюхёна, опускается на колено рядом. Не раздумывая, засаживает ему пальцы в задницу, одновременно расстегивая свою ширинку. Кюхён дергается, но слабо, и Шивон чувствует на себе его злость – жаркую и липкую, по всей коже, пленкой. Чувствует безысходность. Кюхён обнимает его, отвечает на очередной поцелуй, но Шивон не успевает почувствовать превосходство – Кюхён больно царапает его спину и, неожиданно сильно ударив по ребрам, выскальзывает. Он надавливает на плечо Шивона, вынуждая его откинуться, бескомпромиссно усаживается на него верхом и, помедлив, начинает раскачиваться. Шивон стискивает его ягодицы, прикрыв глаза, помогает двигаться, но Кюхёну не нужна помощь. Он перехватывает чужие руки и спокойно заводит вверх, к спинке дивана. Двигается уверенно и исступленно, вгоняя себя в горький острый оргазм. Шивон растворяется. На мгновение ему кажется, что конфликт исчерпан, но Кюхён кончает вперед него и быстро касается его губ своими.
– Дальше сам как-нибудь, – ядовито говорит он, слезая. – У тебя хорошо получается находить решения в одиночестве.
Шивон вытягивает руку, но ловит только воздух и окончательно понимает, что проиграл. Удержать Кюхёна уже не получится. Принуждать его нет никакого смысла. Кюхён молча подбирает с пола пижамные брюки и закрывается в ванной комнате, чтобы через двадцать минут также молча уйти на репетицию.
Шивон встречается с ним уже ближе к вечеру, когда возвращается за вещами перед тем, как ехать в аэропорт.
– Я собирался сказать, что улечу заключать сделку, – говорит он, привалившись плечом к двери. – И я вернусь к премьере твоего мюзикла.
Кюхён смотрит на него по-прежнему зло, но уже не холодно. Разрезает яблоко пополам и с хирургической аккуратностью вычищает ножом сердцевину. Шивон с удовольствием отмечает яркие царапины на его шее, но они оба делают вид, что ничего не было. Кюхён просто поливает половину яблока жидким медом и протягивает её Шивону. Он почти улыбается.

@темы: Фик, Capitan Choi Siwon^^, Evil maknae Kyuhyun^^, R

---

Джехен-а!

Какое же эстетическое удовольствие смотреть этот клип!

@темы: It's showtime! Come on!, Я хочу всосать все звезды с неба через соломинку и съесть их, I believe I сan fly, NCT, Valentine Boy Jaehyun

---

Фанфик.

Название: Стабилизатор
Автор:  erytelluris
Бета:  madwins
Размер: мини, 2224 слова
Фандом: NCT
Пейринг/Персонажи: Чон Юно (Jaehyun)/Ли Тэён
Категория: слэш
Жанр: AU, PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Вариантов было несколько. Два, точнее. Либо это, либо снова тестировать секс игрушки.

Эту работу для них нашел Джонни – по своим чикагским каналам вышел на химика, которому нужны кролики. Вариантов было несколько. Два, точнее. Либо это, либо снова тестировать секс игрушки. С игрушками они уже исчерпали свою фантазию, так что вариантов, на самом деле, не было. Вариантов никогда не было. Эту истину Тэён усвоил уже давно. Как и еще одну, ту, что любил повторять всем Юта: хочешь жить – умей вертеться.
Тэён закрепил старую, видавшую виды камеру на кривой штатив, проверил, что на карте памяти хватит места, и, запустив съемку, отошел к дивану. Сел на самый край и нервно облизнул губы. Он ненавидел записывать весь процесс, но за видео платили значительно больше. В комнате было темно и тесновато. Сквозняк гулял по пустым углам, просачиваясь сквозь щели в дряхлой оконной раме. Они заселились сюда недавно, но Тэён не чувствовал желания задержаться. Эта квартира, возможно, подходила ему, но уж точно не соответствовала Джехёну. Слишком мрачная. Тэён хотел подзаработать немного денег, чтобы они скорее могли перебраться. Он не спеша потянул молнию вниз и расстегнул толстовку. Поправил слишком длинные рукава и достал из-под дивана крупную шахматную коробку. Осторожно открыл, поддел дно, обитое мягкой тканью, взял небольшой флакон из скрытого отделения. Помедлив, проверил его на свет и, взболтав жидкость странного фиолетового оттенка, посмотрел в объектив камеры.
– Препарат 4009. Первое тестирование. Запись ведет Ли Тэён.
Он бросил быстрый взгляд на стрелки часов в глубине комнаты и, отметив про себя время, открыл флакон. По привычке зажмурившись, одним глотком выпил его содержимое.
– Вкус странный, но не отталкивающий. Слегка пощипывает язык, – сказал, обращаясь к камере.
Всего в коробке нашлось шесть флаконов. Можно было вместить и больше, но химик всегда придерживался строгой схемы: шесть флаконов, подробная аннотация и аванс. Тэён передернул плечами.
– Становится холодно. Чувствую, что начинает знобить.
Поднявшись, Тэён принялся бродить по комнате, стараясь все же держаться в кадре. Он считал про себя шаги, чтобы отвлечься и постоянно смотрел на часы, отслеживая промежутки времени, за которые менялось его состояние. Все это нужно будет вписать в отчет. Тэёну действительно было ужасно холодно. Как будто поверх внутренностей распылили жидкий азот – неприятное ощущение. Именно поэтому он не хотел, чтобы Джехён учавствовал.
– Прошло двадцать минут. За исключением холода ничего не чувствую.
Этот холод, казалось, выжирал изнутри. Распространялся на все тело с огромной скоростью. Тэён лег на диван так, чтобы видеть часы и натянул на кончики пальцев длинные рукава толстовки. Кисти покалывало. Можно было заняться чем-нибудь, но Тэён ощущал слабость и будто терял подвижность. Он хотел двинуть рукой, но не смог. Попытался подняться, но ничего не вышло. Жуткая догадка пронеслась в голове, а потом он понял, что его парализовало на самом деле. Тело не слушалось, и его охватила паника. Стоило прочитать аннотацию. Джехён всегда повторял ему, что нужно читать аннотацию, а он сглупил – выпил первое попавшееся под руку зелье и теперь даже отдаленно не представлял, что с ним происходило и сколько это могло продлиться.
Последний заказ оказался жестким даже на вкус Тэёна. Он уже опробовал три флакона. Первый принес ему долгие красочные галлюцинации. Второй – необъяснимое чувство страха. Ну а третий лишил подвижности. Он мог моргать и дышать. Все остальное намертво отключило. Время шло, как назло, медленно. Тэён смотрел на часы, изо всех сил пытаясь себя успокоить, но в голову лезли самые жуткие мысли и безрадостные прогнозы. Оставалось надеяться, что эффект препарата все-таки будет непродолжительным.
Тэён лежал, поддаваясь панике и прислушиваясь к мерному звуку, с которым стрелка часов перемещалась по циферблату, когда ключ вдруг провернулся в замочной скважине. Мысль о том, что Джехён может вернуться с учебы раньше, посещала его, но Тэён не успел понять – она пугала или, наоборот, успокаивала.
– Тэён! – позвал Джехён, войдя в комнату. – Я дома.
Он разулся и повесил на крючок куртку. Отнес в кухню пакет с покупками, разложил по местам продукты. Еще раз окликнул Тэёна, удивляясь, что он не поднялся встретить, и, войдя в гостиную, наклонился к нему, чтобы поцеловать. Тут же замер, почувствовав что-то неладное.
– Ты в порядке?
Тэён попытался пошевелиться – тщетно. Ужас наверняка плескался в его глазах, и Джехён не мог не заметить. Нахмурившись, он прикоснулся к шее Тэёна, проверяя, насколько учащен пульс, и взволнованно огляделся.
– Черт.
Он увидел шахматную коробку и включенную камеру. Осторожно встряхнул Тэёна за плечо.
– Ты под чем-то? Что ты принял?
Тэён очень хотел ответить, но мог только моргать и виновато смотреть на Джехёна, надеясь, что он и так поймет. Накануне он ни слова не проронил о том, что получил на тестирование новую партию препаратов химика. Надеялся оградить Джехёна от лишней, ненужной боли, а получилось вот что.
– Ты опять не читал аннотацию, – заключил Джехён и, подняв коробку, принялся в ней копаться. Нашел пустой флакон с номером на донышке и, развернув аннотацию, пробежался по ней глазами.
– Я мог бы сделать с тобой что угодно, пока ты не двигаешься.
Джехён посмотрел на Тэёна поверх листа бумаги – осуждающе, недовольно. Тэён заслужил это. Конечно, он не хотел, чтобы Джехён видел его в таком состоянии, но с другой стороны – с ним было спокойнее. Тэён и представить себе не мог, насколько это кошмарно – оказаться запертым в собственном теле.
– Тебе очень страшно?
Тэён моргнул, и Джехён погладил его щеку, успокаивая. Начал читать аннотацию вслух.
– Препарат 4009 – обездвиживающая сыворотка. Эффект: обездвиживание, – Джехён усмехнулся и наигранно весело взглянул на Тэёна. – Невероятно, правда? Время действия препарата: индивидуально. Дозировка: индивидуально. Побочное действие: гиперчувствительность, дезориентация, развитие фобий.
Голос Джехёна звучал устало и неодобрительно, но все равно успокаивал, отправлял Тэёна в приятный транс.
– Ты, конечно, влип, хён, но мы и не такое тестировали. Я рядом, ладно? Хочешь, я тебе пока почитаю?
Тэён чувствовал себя так, словно его обложили подушками безопасности, отделив от враждебного мира мягкостью. Ему стало лучше. Леденящий страх от того, что он не мог контролировать свое тело, отступил и уменьшился. Особенно когда Джехён присел на диван рядом, осторожно уложил голову Тэёна к себе на колени и начал читать вслух старую книжку про кошку Нэнси, которую они так любили.
_–_–
На замену ужасному холоду пришел такой же ужасный жар. Тэёну казалось, его нещадно прогревали со всех сторон. Такое уже было, когда они тестировали одну из сывороток. Тогда этот жар загнал их на продуваемую ветром крышу, заставил сидеть там голышом целые сутки и по очереди ходить к холодильнику – за льдом вместо того, что уже растаял. Таким оказался побочный эффект, конечно, но им обоим сполна хватило. Тэёну пекло кожу. В этом было мало приятного, но он понимал – к нему возвращалась возможность двигаться. Едва он пошевелил рукой, Джехён отложил книгу. Помог ему сесть, обхватил свободной рукой за шею, впечатался лбом в лоб.
– С возвращением.
Тэён улыбнулся, пересилив неприятную боль в теле. Он хотел извиниться, но никак не мог подобрать нужных слов. Джехён отошел, выключил камеру и вернулся со стабилизатором. Протянул один вытянутый флакон Тэёну, другой зачем-то раскрутил сам – должно быть, сильно понервничал, хотя и не подал вида. Он выпил жидкость одним глотком и проследил за тем, что Тэён тоже принял лекарство. Оно подействовало уже через пять минут. От жара ничего не осталось.
– В коробке еще три препарата. Оставшиеся пробуем вместе. Когда нужно сдать отчет?
– Завтра.
– На остальные он тоже хочет видео?
Тэён размял пальцами шею и покачал головой. Он чувствовал себя виноватым.
– Ты злишься?
Джехён удивленно посмотрел на него и коснулся его подбородка, надавил сильными пальцами.
– Конечно, злюсь, – ответил в противовес словам абсолютно спокойным тоном. – Но я понимаю.
Он наклонился к Тэёну, как будто хотел поцеловать. Как будто хотел излечить его, но не знал – как правильно.
– Тебе уже лучше?
Тэён кивнул и прильнул к нему, склонив голову, обнял. Джехён теплый и уютный. Он лучше стабилизатора.
_–_–
Джехён провел пальцем вдоль кромки губ Тэёна, бережно оттянул нижнюю и замер, неожиданно ощутив прохладу на своих губах. Прошло уже много времени, препарат должен был начать действовать. Они выпили его, прочитав аннотацию – флакон на каждого плюс составляющая ДНК. Джехён до последнего думал, что им наконец-то досталась сыворотка, которая не сработает. Слишком уж невозможным казалось ее описание – обмен ощущениями. Но Тэён лизнул его палец, и Джехён почувствовал на языке горечь цитруса, помня, что совсем недавно чистил для них апельсины. Это было странно. Стоило убедиться. Джехён развернулся и взял с приставного столика нож для фруктов, быстро провел большим пальцем по лезвию. Из пореза тут же выступила кровь, а Тэён вскрикнул и вскинул руку, посмотрел на нее, как будто это его зацепило острым. Джехён даже не извинился. У него не укладывалось в голове, что такое возможно. Он тоже чувствовал легкую боль и жжение от пореза, но явно слабее Тэёна. Он ущипнул себя за шею изо всех сил. Тэён тут же прижал на себе это место пальцами, а потом ударил себя по руке и рассмеялся, когда Джехён зашипел, почувствовав. От происходящего Джехён потерял дар речи. Конечно, они и раньше пробовали странные препараты. Одни меняли им цвет волос, другие – голос, третьи заставляли испытывать сексуальное возбуждение от любой мелочи, включая соприкосновение одежды с кожей, четвертые вынуждали рассказывать все секреты. Однако Джехён и помыслить не мог о том, что это возможно – физически испытывать, а не представлять ощущения другого человека. Хотя он помнил – псилоцибиновые грибы в больших количествах давали нечто отдаленно похожее. Они играли с сознанием, выворачивая его наизнанку. Видимо, препараты химика работали по такой же схеме.
Джехён не хотел делать Тэёну больно, но им предстояло написать подробный отчет, если они планировали получить за заказ оплату. Они помучили друг друга еще немного, а потом Джехён крепко обнял Тэёна и вдруг понял – если эта штука, что они приняли, раскидывала на двоих боль, вероятно, она раскидывала и удовольствие. Тэён, похоже, понял это минутой раньше. Он притянул Джехёна к себе сцепленными в замок на его шее пальцами и жадно поцеловал, нетерпеливо толкнулся языком в мягкие губы. Джехён чувствовал, как горел лоб Тэёна – слева, у виска, именно там, где он минуту назад касался. Чувствовал, как перехватило его дыхание от жаркого поцелуя. Тело Тэёна реагировало моментально. Похоже, что гиперчувствительность, побочный эффект обездвиживающего препарата, все-таки проявилась.
Джехён было подумал, что для него это слишком, но пока возникла такая возможность, ему хотелось побыть подопытным кроликом в полной мере. Выяснить, что на самом деле чувствует Тэён, когда они вместе, понять, что особенно ему нравится. Было приятно – не торопиться, целовать его, остро замечая, как он вздрагивает и извивается, узнавать глубже, почти заново. У Джехёна голова шла кругом. Тэён вдруг откинулся спиной на диван, уверенно потянул его на себя и обхватил ногами, потерся – медленно и ритмично, не прерывая поцелуя. Тихо, несдержанно простонал. Джехёна крыло. Он коснулся бедра Тэёна, провел по его ноге, заставил перехватить себя выше и притерся пахом к подставленной заднице.
Джехён задыхался от новизны чувств, от того, что его сердце, разгоняясь, требовало все больше кислорода. Он запустил руку между животом и ремнем джинсов Тэёна, легко царапнул горячую нежную кожу. Зрачки Тэёна расширились, глаза потемнели, на скулах проступил румянец. Джехён знал, что делать – настойчиво дернул Тэёна за бедра, перевернул на живот и, поставив на колени, приспустил джинсы, быстро справившись с ремнем и молнией. Он коснулся пальцами его затылка, пропустил пальцы сквозь волосы – так же как делал уже сотню раз. Но сейчас все было совсем иначе. Его встряхнуло, тело нетерпеливо ныло, в запястьях жгло. Тэён прогнулся, лег грудью на подлокотник дивана, приподнял ягодицы, как будто чувствовал нетерпение партнера, его желание толкнуться внутрь. Наверняка ведь чувствовал. И хотел больше – ощутить, как член Джехёна будет входить в него. Дважды – от двух действующих лиц сразу. Это казалось безумием, но Джехён зашипел – увидел и тут же почувствовал, как Тэён скользнул ладонью меж разведенных ног и накрыл твердый член пальцами. Джехёна как будто током стукнуло. В нем сработал немой рефлекс – он дернул Тэёна за локоть, вывернул его руку, чтобы себя не трогал, и надавил ему между лопаток. Ощущение раздражающей слабости – ощущение Тэёна – болезненно царапнуло его изнутри, но с такой же легкостью завело до предела. Он не знал, сколько прошло времени, и хотел продолжить, надеялся, что эффект препарата еще подержится.
Тэён, будто подгоняя, дернулся, поерзал, скользя коленями по дивану. Джехён чувствовал, как у него внутри все пульсирует. Качнулся вперед, влажно проведя членом меж его ягодиц. Воздуха было мало. Обоим. Они хватали его жадно – Тэён, извиваясь всем телом, Джехён, пытаясь поймать его ритм, пристраиваясь. Он толкнулся головкой внутрь и тут же зажмурился. Перед глазами поплыло, он изо всех сил старался не кончить сразу же. Потому что одновременно чувствовать, как он вошел в Тэёна и чувствовать, как Тэён его принял, оказалось слишком. Слишком хорошо. Слишком безумно. Джехён отъезжал, намертво запутавшись в ощущениях. Эта двойственность вымораживала, заставляла стонать и раскачиваться, хватаясь за Тэёна, вжимая его в диван, сходя с ума от того, как его член двигался внутри него, а член Тэёна терся об обивку дивана. Восторженно упиваясь тем, что Тэёну нравится – и боль в теле, и жар, и ощущение наполненности, и сильные руки Джехёна на его запястьях и бедрах, и губы на спине и шее. Джехён еще не испытывал ничего похожего. Ему казалось, он перестал быть отдельной личностью, слился с Тэёном, всецело чувствовал, как горячо выстрелил спермой внутри него, как Тэён сжался, чтобы продлить мгновение. Руки затекли, пальцы сводило, пот тек со лба, дыхание безнадежно сбилось. Джехёну казалось, что его самого только что хорошо поимели в задницу. Он заставил себя распахнуть глаза, моргнул, видя, как его сперма вытекает из Тэёна, отстранился и, развернув его, наклонился, стал целовать его тело, чувствуя, как горит собственное. Ему хотелось дать Тэёну понять, насколько он для него важен. Тэён отвечал, откидываясь. Его тонкие пальцы опустились на шею Джехёна, скользнули к затылку, член мазнул по губам, медленно вошел и уперся в нёбо. Джехён старался принять глубоко, вздрогнул, когда кромка зубов зацепила кожу, невольно застонал. В нёбо тут же ударило – жаркое, густое, заполнило рот, вылилось из уголка губ. Тэён дернулся и расслабился. Немного придя в себя, повернулся на бок и прижался к спинке дивана, чтобы Джехён мог лечь рядом, обнять его. Они оба знали – после такого стабилизатор им не понадобится. А в отчете придется сильно импровизировать.

@темы: This party's getting crazy! Let's rock!, Фик, NC-17, JaeYong, TY Track Taeyong, Valentine Boy Jaehyun

---

Фанфик.

Название: Амулет
Автор:  erytelluris
Бета:  yoaura
Размер: драббл, 930 слов
Фандом: Super Junior
Пейринг/Персонажи: Ли Донхэ / Ли Хёкдже (Eunhyuk)
Категория: слэш
Жанр: hurt comfort
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: У Хёкдже был неправильный амулет на удачу.

Хёкдже снова по-крупному не везло. Он стоял на промёрзшем белом песке и смотрел вдаль, на мост, под которым Донхэ оставил свою машину. Небо было странного цвета – бледно-голубое, как талый лёд. Облака безрадостные и сероватые. Хёкдже вертел в пальцах незатейливый амулет и чувствовал его непонятную тяжесть – не столько физическую, сколько… Хёкдже не понимал толком. Этот амулет Донхэ подарил ему на удачу, но, кажется, с того момента всё в его жизни пошло наперекосяк. Амулет не работал или работал наоборот, неправильно, неудачи чередовались с провалами, и только одно оставалось прежним – Донхэ был рядом, понимающе улыбался и похлопывал по плечу, вырабатывал в Хёкдже рефлекс – приходить к нему каждый раз, когда совсем плохо, приходить за улыбкой, за пониманием, за теплом от физического контакта. Хёкдже просто устал. Всего пару часов назад он сжимал амулет, спрятанный глубоко в кармане, и задерживал дыхание, пока Донхэ его обнимал. Было мучительно больно и так же сладко – осознавать зависимость и потребность в близости. Было горько от того, что снова позволил Донхэ стать свидетелем мимолетной слабости. Это всё амулет. Хёкдже казалось, он действовал на него: давил, выворачивал мозги и заставлял сдвинуться – на Донхэ, от Донхэ, Хёкдже уже запутался. А если избавиться от амулета, что изменится? Перестанет он тянуться к Донхэ, как привороженный? Станет ему легче, если он прекратит ждать, когда же придет обещанная удача? Хёкдже подергал цепочку, выпутал из неё пальцы. Желание отделаться от амулета стало в разы сильнее. Хёкдже замахнулся, глубоко вдохнул и на выдохе швырнул амулет куда-то вперёд, в сторону моста, не думая. Амулет взлетел в воздух, сверкнул на свету и грохнулся где-то далеко от песка. Хёкдже услышал, как он ударился о корку льда и тут же пожалел о том, что сделал. Это ведь подарок Донхэ. Простой амулет, который должен был поднять ему настроение.
– Чёрт...
Хёкдже вдруг почувствовал себя крайне глупо. И крайне пусто без амулета. Оглянулся посмотреть, где Донхэ. Видел ли он это? Конечно, видел. Донхэ стоял на невысоком холме поблизости и курил, прикрывая сигарету от ветра. Хёкдже вздохнул. Нужно вернуть эту штуку. Донхэ ведь сделал ему подарок от всего сердца.
– Эй, там же озеро! Ты провалишься, – прокричал Донхэ.
Хёкдже быстрым шагом пошёл вперёд. Амулет поблескивал вдалеке.
– Перестань, вода ледяная.
Голос Донхэ только подгонял Хёкдже.
– Всё равно. Я не должен был.
Он ответил скорее самому себе, а потом остановился, когда под ногой тревожно скрипнул лёд. Времени было мало. Подстёгиваемый страхом, Хёкдже скинул куртку и начал стягивать свитер, не до конца понимая, зачем. Вероятно, подействовали слова Донхэ: «Ты провалишься». Он остался в одной футболке и, немного подумав, стянул часы. Аккуратно сложил одежду у берега. Где-то здесь, наверное, начиналось озеро. Хёкдже снова посмотрел вверх, на небо странного цвета и замер — полуголый, безумный, в лучах холодного солнца.
– Не смей, Хёкдже.
Но ради Донхэ, ради себя самого Хёкдже пошёл вперед. Быстро и без оглядки. Амулет лежал уже близко, он мог бы успеть подобрать его, пока Донхэ не спустился с холма и не оттащил его обратно к берегу. Только вода чуть дальше, оказалось, была покрыта не коркой льда, а тончайшей мембраной. Хёкдже понял это, только пробив её. Он услышал негромкий треск, увидел взметнувшиеся вверх осколки, а потом провалился в немыслимый, невероятный холод. На бесконечно долгое мгновение у него перехватило дыхание. Ему показалось, что он умрёт, если сейчас же не выберется на поверхность. А потом он вспомнил Донхэ, вспомнил про амулет, и, охваченный животной паникой, забил руками, задергался и вынырнул, вторично пробившись сквозь лёд. Сознание выскользнуло из его тела, и откуда-то сверху он увидел, как беспомощно барахтается в кусках льда, откалывающихся повсюду, как пытается двигаться к берегу, и как амулет лежит совсем рядом – протяни руку и возьми.
Хёкдже приказал себе успокоиться. Его легкие превратились в два стиснутых кулака. В воздухе сверкали алмазные кусочки льда. Хёкдже сделал рывок и поплыл в сторону берега, совсем скоро коснулся ногами дна и с облегчением выдохнул. От ровной корки льда ничего не осталось, он разломал всё вокруг. Донхэ вбежал в воду, чтобы помочь ему выбраться. У него сбилось дыхание – от быстрого бега, от паники. Хёкдже ничего не соображал, но отчетливо запомнил, как мокрые джинсы облепили его стройные ноги, как вода залилась в ботинки. Ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать, что Донхэ во всё горло кричит на него.
– Придурок! — в ужасе вопил он, и его губы были совсем близко от уха Хёкдже. – Совсем рехнулся! О чём ты думал?
Хёкдже не мог ответить – был слишком занят своим дыханием. Донхэ оттащил его от воды и начал орать ещё громче, срывая голос. Донхэ, который чаще других совершал глупости. Хёкдже только стоял на песке и, хватая ртом воздух, слушал. Он дрожал так, что стучали зубы.
Донхэ закашлялся, оборвал себя на полуслове, а потом стянул с себя пальто, набросил на Хёкдже и побежал за его одеждой. Вернувшись, швырнул её под ноги Хёкдже.
– Одевайся! Сейчас же!
В его голосе звучало неподдельное осуждение. Гнев немного утих, но не прошел полностью. Хёкдже повиновался. С трудом натянул свитер и куртку и, пытаясь справиться с дрожью в пальцах, протянул Донхэ его пальто. Донхэ только покачал головой, подошёл ближе и закутал Хёкдже в пальто, как в одеяло.
– Не надо, – сказал Хёкдже. – У тебя самого джинсы мокрые.
– Заткнись, – ответил Донхэ, заключая его в объятия, и Хёкдже пришлось заткнуться.
Он уткнулся лбом в плечо Донхэ и, закрыв глаза, прислушался к себе. Ничего не изменилось. Он по-прежнему чувствовал щемящую боль и радость от того, что Донхэ был рядом, от того, что он проявлял участие.
– Идём в машину, – позвал Донхэ, мазнув губами по виску Хёкдже.
Хёкдже кивнул и, спрятав замёрзшие руки в карманы пальто Донхэ, покорно пошёл за ним следом. Правый карман был ледяным и мокрым. Хёкдже привычно намотал цепочку на пальцы и улыбнулся, погладив краешек амулета. Пару минут назад он понял, что Донхэ стал самой большой удачей в его жизни, но с амулетом всё-таки было спокойнее.

@темы: EunHae, Фик, Dance machine - Eunhyuk^^, Sweet fishy - Donghae^^, I believe I сan fly, PG-13

---

И это только начало!

Господи! Как же у нас теперь много ЫнХэ!!

@темы: It's showtime! Come on!, EunHae, SuJu, Dance machine - Eunhyuk^^, Sweet fishy - Donghae^^, I believe I сan fly, Шире круг любовного треугольника!

---

вааааа!

Прекрасие!!! Какой же Джехен красивый.

@темы: It's showtime! Come on!, I believe I сan fly, - Ты кто, мальчик или девочка? - А я ещё не определился, NCT, Valentine Boy Jaehyun

---

Фанфик.

Название: Подарок
Автор:  erytelluris
Бета:  madwins
Размер: мини, 1207 слов
Фандом: NCT
Пейринг/Персонажи: Чон Юно (Jaehyun)/Ли Тэён
Категория: слэш
Жанр: AU, даркфик
Рейтинг: R
Предупреждение: смерть второстепенного персонажа, описание физического насилия, кровища, автор слегка не в себе увлекся
Краткое содержание: Тэёну не нужно многого. Просто создать нечто прекрасное взамен ушедшего, деформированного, бездарно утраченного.

+++

Тэёну было не по себе. Его мутило. Перед глазами ярко стояла недавно увиденная картина – тело, лежащее в изящных кружевах крови в свете полицейских проблесковых маячков. Изломанные очертания ног и рук. Грязная, изорванная одежда. И равнодушные лица – прохожих, полицейских. Шум города не затихал ни на минуту, кровавая геометрия никого не трогала. Какая-то девушка спрыгнула с крыши, а людям без разницы. Рутина. Бывает, случается всякое. Статистика говорит, что по вторникам число самоубийств возрастает. А девушка ведь была красивой. И юной – лет двадцать максимум.
Тэён не включал свет. Заламывая руки, ходил по комнате из угла в угол. Битый час пытался себя успокоить. Из головы не шла девушка. Вот так распрощаться с жизнью, добровольно изуродовать свое тело – пустое, глупое расточительство. Все равно что швырнуть на асфальт мягкую, необожженную глиняную фигуру, превратить ее в безобразный ком вместо утонченного произведения искусства. Неправильно, непродуманно, некрасиво. Тэён не находил себе места. Ужас и нервное возбуждение клекотали в горле. Он ощущал раздирающую потребность действовать. Двигаться. Создать нечто прекрасное взамен ушедшего, деформированного, бездарно утраченного. Чтобы убрать этот застрявший образ. Заменить его, как надоевший слайд. На лестнице раздались шаги. Тэён замер, прислушался. Старые сухие ступеньки скрипнули дважды, выдавая присутствие на лестнице пары людей, оповещая об их приближении. В замке повернулся ключ. Тэён торопливо отступил в спальню и, затаив дыхание, вытянулся по стене. Джехён не говорил, что приведет кого-то, хотя они общались по телефону всего час назад. Тэён осторожно прикрыл дверь, а люди, только что поднимавшиеся по лестнице, вошли в квартиру, приглушенно, неразборчиво переговариваясь.
– Здесь мы и живем, – Тэён услышал голос Джехёна и немного расслабился, выдохнул. Он знал, что ключи были только у них двоих, и никто другой не мог открыть дверь, но все же знакомый и такой родной голос Джехёна успокоил его бешеное сердцебиение. Он ждал его. Скучал по нему. Другой голос, безусловно, женский, неуверенный и даже слегка испуганный, отвечал неразборчивым шепотом. Ключ снова повернулся в замке, и Тэён догадался по неторопливому звуку шагов, что Джехён повел гостью к креслу у журнального столика. Он предложил ей присесть и спросил, чего она хочет выпить, вдохновлено перечислив напитки, которых в их доме никогда в жизни не было. Гостья к этому времени немного освоилась и заговорила громче. Мягким, мелодичным голосом. На какой-то короткий миг Тэён ярко вообразил себе, что это та самая девушка, которую он видел на асфальте совсем недавно. Еще живая и неиспорченная. Его сердце пропустило глухой удар, болезненно сжалось.
Джехён принес гостье воды с кубиками льда из морозилки. Чего-чего, а льда у них было много. Девушка мило поблагодарила его, хотя Тэёну показалось, что в ее тоне оставалась некоторая настороженность. Она словно избегала полноценного разговора. Произносила дежурные, избитые фразы. Держалась скорее формально, слегка зажато. И при этом явно была очарована Джехёном, хотела ему понравиться.
– У вас уютно, – сказала девушка. – И очень чисто. Даже у меня не такой порядок.
Тэён услышал мягкий замечательный смех Джехёна. Представил его улыбку. Вспомнил, как его смех приятно щекотал шею, когда Тэён в последний раз обнял его и, устроившись у него на коленях, уронил голову на подставленное плечо. По позвоночнику от ноток этого смеха прошло электричество. В груди разлилось тепло. Джехён был дома, и Тэён медленно приходил в себя. В гостиной наступило непродолжительное молчание. Тэён услышал, как гостья преувеличенно воодушевленно похвалила вид из окна и, по всей видимости, допив воду, поставила стеклянный бокал на журнальный столик. Решительно встала, вероятно, для того, чтобы убедиться в правоте своих слов, подошла к окну. Джехён проследовал за ней. Раздались какие-то слабые, непонятные звуки. Кто-то передвинул цветок в горшке и пепельницу на подоконнике и открыл форточку. Уличный гвалт приглушил последовавшие слова девушки. Тэён не расслышал, но догадался о ее просьбе по ответу Джехёна.
– Хорошо, я задерну шторы.
Джехён был сама любезность. Тэён изо всех сил напрягал слух. Рисовал в своем воображении происходящее в соседней комнате. Окно защелкнулось. Медные зажимы штор скользнули по карнизу. Тэён услышал выдох и нервный, взволнованный смешок девушки. Услышал, как кто-то из них – то ли она, то ли Джехён, она, скорее всего, – начал снимать одежду. Звуки сместились в сторону дивана – Тэён узнал скрип пружин. Хлопнула дверца шкафчика, где они хранили аптечку – Джехён зашуршал блистерами и загремел флаконами. Диван звучно промнулся под весом второго тела, и Тэён, зажмурившись, вслушался в звук долгого влажного поцелуя. Сначала его охватило чувство необъяснимого страха, но затем он отступил, сменившись ощущением наиострейшего счастья. Раздался шорох, возня, сдавленный вскрик девушки, как будто через подушку, и все звуки стихли. Тэён не двинулся, не подошел к двери, чтобы заглянуть в замочную скважину. Остался стоять – неподвижный, прижатый лопатками к шершавой стене, бесшумно втягивая воздух широко раскрытым ртом и считая про себя секунды. Открыл глаза лишь после того, как Джехён вошел в спальню и коснулся его руки.
– Хён, у меня для тебя подарок.
Лицо Джехёна было освещено только наполовину – светом, просачивающимся из гостиной. Он улыбнулся и невинно потянул Тэёна за рукав. Тут же обвил рукой его талию и, зайдя за спину, обнял крепче и легко подтолкнул к двери. Тэён накрыл его руки ладонями, как бы обнимая в ответ, и двинулся к своему подарку. Задержал дыхание в предвкушении и восхищенно выдохнул, увидев, что дожидалось его в гостиной. На этот раз Джехён превзошел себя. Девушка была очень красивой. Она сидела на диване, сложив руки на коленях. На щеках еще играл легкий румянец. Ресницы были опущены – олицетворение непорочности. Казалось, она спала сказочным сном, выпив волшебное зелье, не зная, что оно – яд. Безупречно красивая и безупречно мертвая. Одежда ровной стопкой лежала рядом.
Тэён развернулся в объятиях Джехёна и, положив руки к нему на плечи, слегка приподнялся на мысках, нежно скользнул языком по его губам, улыбнулся, вкладывая в поцелуй привязанность и признательность. Джехён услышал его. Услышал, когда Тэён позвонил, расстроенный увиденным уродством и торжеством нелепой смерти. Услышал и понял, что ему требовалось. Тэёна захлестывало счастьем и благодарностью. Он подошел к девушке, чтобы рассмотреть поближе. Убедился, что она была идеальным материалом. Светлая, красивая кожа, ухоженные, мягкие волосы глубокого коричневого оттенка. Тэён коснулся ее кисти, осмотрел ногти, покрытые розовым лаком. Пробежался пальцами по стройной, миниатюрной фигурке, задел аккуратную грудь. Одобрительно кивнул, увлеченно задумавшись. Когда Тэён сольет из нее всю кровь и заморозит тело, она станет еще прекраснее. Одежду они, конечно, сожгут. Утром, сразу же.
Тэён обернулся, когда вспомнил, что Джехён наблюдал за ним, отслеживая реакцию, и улыбнулся. Вытянул руки, чтобы обнять его, а потом пошел доставать инструменты. Джехён без труда поднял хрупкую мертвую девушку и отнес в другую комнату без окон, помог Тэёну осторожно подвесить ее на собранной им самим конструкции. Тэён закрепил на ее запястьях кожаные браслеты. Кожа девушки оказалась настолько нежной, что от его пальцев остались красноватые длинные следы. Тэён вдохновлено подумал, что по такому телу можно рисовать, как по холсту, расписать его в краски крови, пустить вдоль спины витиеватый орнамент и начертить на руках лабиринт. Он надел перчатки и, приставив к шее девушки белый кувшин, сделал первый надрез, вспорол острейшим ножом кожу и тут же втянул носом воздух, ощутив запах крови. Да, смерть этой девушки – определенно лучшее, что с ней могло случиться. Тэён увековечит ее молодой, прекрасной, сделает из нее запоминающийся экспонат. Красиво, продуманно, правильно.
Тэён обернулся к Джехёну, радостно слушая, как кровь стекает в кувшин, и улыбнулся снова – Джехён сидел в глубоком кресле и, расстегнув ширинку, медленно двигал рукой по члену. Он не сводил с Тэёна темных, внимательных глаз, а, поймав его взгляд, улыбнулся, облизнув губы и радуясь восторгу, отразившемуся на его лице. Тэён, наконец, стал спокоен и окончательно пришел в себя. Его внутренний монстр был сыт и доволен. Их оба монстра.

@темы: Фик, JaeYong, TY Track Taeyong, Valentine Boy Jaehyun, R

---

Фанфик.

Название: Ферзь
Автор:  erytelluris
Бета:  madwins
Размер: мини, 2081 слово
Фандом: Super Junior
Пейринг/Персонажи: Ли Донхэ/Ли Хёкдже (Eunhyuk)
Категория: слэш
Жанр: AU
Рейтинг: R
Краткое содержание: Если подумать, я, кажется, всех убил, так какого черта. Откуда пули?
Предупреждение: POV Донхэ, упоминаются сильнодействующие вещества, фоном мелькают трупы

Нужно отдать Хёкдже должное – он отлично продумал способ транспортировки. То есть сначала я, конечно, вызвал такси и даже успел проехать пару кварталов, но затем снял очки и водитель, увидев мои глаза, быстро высадил меня у входа к ближайшей подземной станции. Думаю, он бы и заявил на меня с радостью, только не захотел связываться с полицией. Лицензия-то у самого, наверняка, просроченная.
Спускаясь в метро с шахматной коробкой в руках, чувствую себя идиотом. У меня холодеют пальцы. Хочется свернуть шею ищейке, которая пристально смотрит на меня, сидя у ног хозяина. Хочется встряхнуть людей-роботов, показать им, насколько иллюзорна их безопасность. Я готов к тому, что ищейка бросится на меня с лаем, как только просигналит магнитная рамка, но все на удивление тихо. Пройдя через турникет, спокойно обмениваюсь пустыми взглядами со служащим станции и делаю глубокий вдох, сдерживая жуткое желание рассмеяться ему в лицо. Моя коробка под завязку набита запрещенными препаратами. Я еду домой, чтобы подготовить оружие. Совсем недавно, утром, я снял кое-кого по заказу Хёкдже, так что на пальцах наверняка остались следы от пороха, не говоря уже о следах от химии – я размял несколько таблеток в пыль и добавил в воду, хотел проверить, как быстрее подействует. Сложно признать, но я, похоже, подсел на препараты Хёкдже. Они отлично избавляют меня от боли, и, задумываясь, я не могу вспомнить других аналогов. Это девятый, кажется, раз, когда я получил от него коробку.
_–_–
Этой ночью что-то пошло не так, я почувствовал это сразу. Слишком громко. Шорохи, тени. Что-то скребется за стенами, я слышу шепоты и шумы, скрипы и треск за окнами. Надо сваливать. Повторяю это себе, твержу, как мантру, но все равно медленно продвигаюсь вперед, достаю фонарик. Мое состояние: стабильное. Я выпил четыре цветных таблетки перед тем, как ехать. Знал, что мне понадобится вся внимательность.
Свет фонарика высвечивает лица в мелких крапинках красной жидкости. Пол тоже весь залит красным, при каждом шаге подошвы ботинок слегка прилипают, и мне приходится их отдирать. Кровь. Люди, точнее трупы. Насчитываю троих, всматриваюсь, но не вижу того, кто мне нужен. Все лица искажены. На одних – выражение боли. Глаза зажмурены, губы нелепо кривятся. Другие – задумчивые, удивленные. Странный пьянящий запах пробуждает воспоминания. Я вижу свои кошмары, как наяву, дергаюсь, пытаясь их вытряхнуть. Луч фонарика падает на лицо человека в кресле в самой глубине комнаты. Оно вспыхивает, его зрачки расширяются, жадно впивая свет. Человек шевелится. Мне не кажется, это так – он шевелится. Медленно, словно во сне. Дергает пальцами, наклоняет голову. Я тут же спускаю курок, выпустив в него пулю. И это моя ошибка.
Этаж взрывается звуками. Я слышу множество разных людей, они все кричат одновременно. Хотя не уверен, что правильно оцениваю количество. Может быть, людей всего двое. Они заключили меня в кольцо – шума, света прожекторов, огоньков наводки. Я их мишень. Они ждали, они знали, что я приду, знали, кого ищу, оставили его живым, как приманку. У меня есть план, конечно же. Но звуки выбивают из колеи. Четырех таблеток, видимо, уже недостаточно. Я закрываю глаза. Делаю глубокий вдох, а потом бегу, отстреливаясь, через крышу.
_–_–
Нужно было сваливать сразу. Со мной случалось дерьмо, конечно, но чтобы так плохо – еще ни разу. Не знаю, как мне удалось выбраться. Повезло? Справился? Отпустили? Кому я нужен? Вернее, на этот раз – кому нужен? Врагов хватает, но напрягает, что все это совпало с заказом Хёкдже. Я убил человека, которого он заказал. Убил того, с кем он меня познакомил. Если подумать, я, кажется, всех убил, так какого черта. Откуда пули?
Я въезжаю в туннель. Смотрю на свои пальцы в перчатках поверх руля. Они мелко дрожат. Их ломит в фалангах и неприятно сводит. Мне нужна доза. И еще укрытие. Домой точно нельзя соваться. Отследят, добьют, уничтожат. Туннель длинный. Лампы – яркие полосы под потолком, словно натянутые электрические струны, вшитые в мокрое бетонное перекрытие. Они указывают мне дорогу, мерцают искрящимся белым светом. Впереди, сквозь неплотный сумрак проступают контуры спящих домов и скинувшие листву деревья. Пугают мрачными очертаниями. Свет гудит. Шумят ветки. Я торможу посреди туннеля. Достаю из-под сидения шахматного ферзя, раскручиваю по резьбе, вытряхиваю на ладонь таблетки. Глотаю, не запивая, и закрываю глаза. Окунаюсь в черноту, слушая треск радиоприемника. Плыву, покачиваясь на поверхности. Просто плыву, а потом вдруг падаю. Не погружаюсь, а именно падаю. В густую, тяжелую темноту, как будто сквозь нефть, сквозь жидкость. Больше я ничего не помню. Не понимаю. Но боли нет.
Сегодня все сорвалось. Я сорвался.
_–_–
Хёкдже смотрит мне прямо в глаза. Напряженно, внимательно. Ждет, что я почувствую желание отвернуться, ослаблю хватку. Теперь так не делают. Люди почти не смотрят друг другу в глаза. Но я не отвожу взгляда.
– И давно ты решил от меня избавиться?
У меня внутри бурлит ненависть. К нему. К себе. К ситуации. Жаль будет убивать Хёкдже. Хотя почему – жаль? Из-за его хорошего обезболивающего? Найти другого химика – не проблема, справлюсь как-нибудь. Значит, не только поэтому?
– У меня есть повод?
А может, не жаль. Пусть сдохнет – если это его вина, не стану изменять своим правилам. Я надавливаю на его горло предплечьем. Распахиваю глаза, когда вижу, как он раскрывает губы, хватая воздух.
– Ты слил меня копам, сука.
Дергается, запрокинув голову, усмехается. Слишком высокомерно смотрит. От его улыбки у меня в очередной раз бежит дрожь по телу. Она ирреальная, ледяная. И вид у него, как у сфинкса. Я пихаю его, толкаю, нагибаю к столешнице. Слышу, как он сдавленно вскрикивает, ударившись грудью о жесткий край. И молчит, тем не менее, снова играется. Я для него – все равно, что книжка с эмоциями в картинках. Он так развлекается – упивается моей палитрой, как будто компенсирует отсутствие собственной. Холодная, расчетливая дрянь. Непредсказуемая. Я сильно прикладываю его щекой и надавливаю пальцами на затылок, заламываю за спину левую руку. Мы такое уже проделывали, только в другом контексте. Узнавание прошивает меня насквозь. Нервное возбуждение шевелится в животе змеей – ядовитой, как препараты Хёкдже. Он упрямо прогибается, повернув голову. Его волосы спутываются. Ложатся на столешницу ярким пятном, на шее отчетливо проступают вены. Мне хочется надавить на них, прощупать, изучить и запомнить. А выдрать потом или нет – от него зависит. Я делаю глубокий вдох. Воздух холодный, царапает легкие. Я сильнее нажимаю на затылок Хёкдже, наклоняюсь к самому его уху, требую ответа на свой вопрос.
– Ты подставил меня. За что? Я слишком близко к тебе подобрался?
Мне важно услышать его слова. Хёкдже, облизнув губы, пытается на меня взглянуть.
– Это был не я, Донхэ, но если тебе негде спрятаться, можешь остаться здесь.
Я отпускаю его, но не отступаю, не позволяю ему пространства. Вжимаюсь бедрами, когда он выпрямляется и разворачивается. Смотрю, как потирает покрасневшее от моих пальцев запястье. У него там будет синяк. Все равно. Заслужил, наверное.
– Оставайся. Завтра выясним, что случилось.
Я кладу руку на его спину, напряженную, как натянутая тетива. Он не боится меня, изучает, склонив голову. А я – доверяю? Он мог соврать. Но лучше бы говорил правду. Я не чувствую ничего. Ни капли облегчения, ни удовольствия – ничего. Только усталость и желание закинуться, чтобы заглушить подступающий шум. Голод и зависимость не стихают. Напротив, растут в дикой прогрессии. Боль стучится в висок, готовится проломить череп.
_–_–
У Хёкдже горячее твердое тело и сильные ноги. У него аккуратный член и гладкий пах. Не понимаю, когда только успел раздеть его и почему он такой податливый, но не хочу быть осторожным. Я хочу, чтобы ему было больно, чтобы он прочувствовал все, от чего я пытаюсь избавиться с помощью его химии. Я кусаю его губы и тяну за волосы, толкаю так, чтобы он ударился головой о шкаф с тарелками. На него не действует. Он только стонет надломлено, и чем больше я его ненавижу, тем сильнее хочу. Меня колотит. Я должен ему отомстить. За что – не знаю. За то, что молчит, не раскрывая ходов, не помогая мне выпутаться из лабиринта. За то, что сказал остаться. Я должен использовать его, как он меня, и уйти. Оставить его наедине с пустотой внутри, той самой – глухой и бескрайней, которую он компенсирует препаратами. Но я не могу так. Я тянусь к нему, подхватываю и усаживаю на стол. Опрокидываю сразу же, касаюсь губами шеи – как раз там, где заканчиваются линии черной татуировки. Он выворачивается и целует меня в висок. У него гладкие прохладные губы. Как будто бы успокаивают. Пытаются. Я толкаюсь в него до конца, через стон, через вдох, чувствуя, как начинают сжиматься мышцы вокруг члена. Мне хорошо. Хёкдже цепляется за мои плечи, тяжело дышит, закрыв глаза. Ему хорошо тоже? Он что-то чувствует? Моя злость спадает, как тонкая пелена кружева. Так чего я хочу в итоге? Зачем остался? Причинить ему боль или все-таки удовольствие?
_–_–
Книга об ангедонии с заломленным уголком неудобно лежит на самом краю прикроватной тумбочки. Поверх нее стоит чашка с остывшим кофе. Утренний Хёкдже непривычно рассеянный и уютный – выходит из ванной комнаты и задевает книгу. Чашка опрокидывается и падает, разбивается с сочным звуком. Осколки разлетаются в разные стороны, и тот, на котором виднеется чуть заметный след кофе, отскакивает мне под ноги.
– Черт.
Хёкдже смотрит на устроенный им бардак и, похоже, не знает, за что хвататься. Он поднимает с пола книгу и пытается смахнуть длинным рукавом свитера кофейные капли, но они только быстрее впитываются в мягкую обложку, пачкают переплет.
– Она про тебя? Книга.
Хёкдже бросает на меня удивленный взгляд, и его губы тут же складываются в усмешку.
– Я химик, помнишь? Я могу изготовить радость.
Защитный рефлекс срабатывает – я вижу, он защищается. И мне снова хочется вывести его на эмоции.
– Что еще?
Он садится напротив меня, на край кровати, скрестив ноги. Многозначительно пожимает плечами, а я смотрю на его покрасневшие губы, все в мелких ранках.
– Спокойствие, возбуждение. Что угодно, на самом деле. Я могу изготовить страх.
Меня обдает жаром – ветер в пустыне, палящее, жестокое солнце. Не из-за слов Хёкдже. Из-за его движений. Он разминает пальцами шею. На запястье виден синяк – моих рук дело. Он тянется, выгибается, а я чувствую, как замирает внутри.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, но теперь ты знаешь, что нам лучше не быть врагами.
_–_–
Я никак не могу подцепить край футболки Хёкдже. Он отпихивает меня, сам стягивает ее через голову. Смотрит на мои губы, а потом усмехается и откидывается назад. Ложится, раскинув руки, смотрит в потолок. Его взгляд убивает – нечитаемый, непонятный. Я ложусь сверху, хочу, чтобы он смотрел на меня, чтобы подсел на меня так же, как я на него, на его лекарства. Прочно. Болезненно. Чтобы тянулся ко мне до исступления.
Я ни с кем не трахался так, как с Хёкдже. Ни с кем не чувствовал себя таким вывернутым и оголенным – как книга без корешка. Никого не хотел подчинить так сильно. Я двигаюсь в нем, царапаю об пол колени, заставляю его извиваться и ранить локти. Я кончаю на Хёкдже. Смотрю на белые потеки на его животе и бедре. Он все еще лежит на спине, согнув ноги в коленях. Я тянусь, чтобы обнять его, но Хёкдже выскальзывает и садится, натягивает футболку, вытираясь краем. Меня трясет, колотит, рвет на куски от его взгляда. В нем не ненависть и не боль, скорее глухое отчаяние и немой вопрос. Страх от близости линии, переступив которую, уже не остановиться.
Ферзь, выпавший из моего кармана, лежит у ног Хёкдже.
_–_–
Препараты в разных флаконах переливаются яркими, насыщенными цветами или клубятся дымкой – каждый стремится завлечь внимание. Все это странно и непривычно, но меня радует уже то, что сегодня мне есть, где спрятаться. Возможно, и завтра тоже, а там посмотрим. Я осторожно хожу мимо полок в лаборатории Хёкдже, рассматриваю его препараты, напоминающие скорее зелья, яды и порошки, но чем больше смотрю на них, тем меньше вижу. Состояние: пограничное. Мое отражение в стеклянных стенках флаконов пляшет и искажается. Я отстраняюсь, но стекляшки не отпускают мое отражение. Мне кажется, что я внутри каждого из флаконов. Мне нечем дышать. Не двигаюсь, не издаю ни звука. Только слушаю шум у себя в голове – нарастающий.
– Что ты сделаешь с тем, кто тебя подставил?
Я дергаюсь, услышав за спиной голос Хёкдже. Флаконы тревожно звенят, но не падают. Лучше бы упали. Не жалко. Хёкдже всегда может сделать новые.
– Убью, наверное.
На самом деле не знаю точно. Если это все-таки Хёкдже... Я не знаю, что буду делать.
Он подходит ближе. Останавливается со мной плечом к плечу. Снимает с полки один из флаконов и вкладывает мне в руку с пакетиком знакомых цветных таблеток. Улыбается. Я не уверен, что он пускал кого-то еще в эту комнату, но не знаю – радоваться или пугаться. Нужно поменьше думать.
– Это тебе поможет.
Он улыбается так, как не улыбался еще ни разу – беззащитно и ясно. У меня начинает щемить в груди. Я хочу поцеловать его. Знаю, что Хёкдже и сам не против. Он касается кончиком языка уголка рта, зализывает саднящую ранку. И смотрит на меня, не отводя взгляда.
– Это яд. Если решишь использовать, флакона вполне достаточно.
Он шутит. Наверное, не знаю точно. Я дергаю его на себя, прижимаюсь к губам – быстро, пока не передумал, слишком резко, так что кромкой зубов царапаю. Вижу, как его глаза широко раскрываются. Столько удивления. Почему? Разве это не предсказуемо?

@темы: EunHae, Фик, Dance machine - Eunhyuk^^, Sweet fishy - Donghae^^, Иногда она приветливая, а иногда с приветом, R

---

Donghae and Eunhyuk

Красота! Я уже прооралась где только можно! Камбэк D&E это радость моей жизни!

@темы: It's showtime! Come on!, EunHae, Dance machine - Eunhyuk^^, Sweet fishy - Donghae^^, Я хочу всосать все звезды с неба через соломинку и съесть их, I believe I сan fly

---

Фанфик.

Название: Закрыв глаза
Автор:  erytelluris
Бета:  madwins
Размер: драббл, 579 слов
Фандом: NCT
Пейринг/Персонажи: Чон Юно (Jaehyun)/Ли Тэён
Категория: слэш
Жанр: Повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание: Тэёну нравится темнота.
Примечание:

+++

На одном из фанмитингов Джехён рассказал, что Тэён часто репетирует в темноте. Джонни и Джехён долгое время жили в одной комнате, но после недавних перемещений новым соседом Джонни стал Тэён. Джехён переехал в соседнюю комнату к Хэчану. У автора боль. Автор надеялся, что Тэён наконец-то съедется с Джехёном.

Тэёну нравится полумрак. В нем он ощущает себя спокойно.
Он любит репетировать в темноте, когда с ним в студии остается один Джехён. Заперев дверь и выключив свет, не видя зеркал, слушая только музыку и двигаясь, полагаясь на ощущения – впитывая, запоминая, оттачивая. Пока не смолкает музыка. Глаза к темноте привыкают быстро, зрение обостряется, как и другие чувства. Тэён, тяжело дыша, находит взглядом силуэт Джехёна, подходит к нему вплотную и, устало осев по стене, замирает рядом. Джехён молчит. Едва заметно поворачивает голову к Тэёну, а тот подтягивает к себе колени и, уткнувшись в них мокрым лбом, тоже не говорит ни слова. Спина напряженная. Мышцы упруго звенят от боли. Внутри – пустота, но приятная, не царапающая. Тэён вздрагивает, когда Джехён осторожно обнимает его за плечи. Он так близко. Он так нужен. Тэён всегда чувствует на себе его внимательный взгляд, пока репетирует. Он обжигает, подстегивает. Заставляет гадать – что Джехён видит в кромешной тьме? Заставляет быть лучше. Пытаться, по крайней мере. Тэён выпрямляется, как правильная пружина – этот механизм в нем запускает Джехён. Он слышит тихий шелест одежды вслед за робким движением и запрокидывает голову, прижимаясь затылком к стене, когда Джехён мягко его целует. Это похоже на сон, только Тэён, широко распахнув глаза, задерживает дыхание, когда, отстранившись, Джехён смотрит на него, не отводя взгляда, и с нажимом проводит пальцем по подбородку, вдоль кромки губ. Он видит его насквозь, и Тэён наклоняет голову, ведет губами по ладони Джехёна к его запястью, а потом перехватывает его руку и съезжает по стене, ложась на спину, тянет Джехёна с собой.

***

Тэён любит сидеть в темноте на коленях Джехёна, пока его сосед по комнате принимает долгий контрастный душ. Он путается пальцами в волосах Джехёна и гладит безупречный изящный изгиб — от затылка до первого выступающего позвонка. Он целует Джехёна – быстро, отчаянно. Откидывается и подставляет шею его губам. Времени почти нет. Другой возможности, вероятно, тоже. Тэёну жарко от горячего, тяжелого дыхания. Он задирает футболку Джехёна, просовывает ладонь в его джинсы, толкается бедрами. Он хочет Джехёна. В комнате пахнет свечами Джонни – яблоком и ванилью, сильно, почти раздражающе. Кровать очень узкая и слегка скрепит. Тэён стискивает коленями бедра Джехёна, поднимается и опускается, будто Джехён уже в нем. Горячий, нестерпимо горячий, такой желанный. Джехён задерживает в горле стон. Кусает плечо Тэёна, лижет шею и ключицу, забирается ладонями под его рубашку. Гладит бока и спину, пока в ванной не затихает вода. Время вышло. Тэён целует Джехёна в последний раз и соскальзывает с его колен на кровать рядом. Вытирает тыльной стороной ладони яркие, влажные губы и, переглянувшись с Джехёном, набрасывает тонкое одеяло на них обоих. Как раз перед тем, как Джонни заходит в комнату. Тэён надеется, что он не станет пугать темноту светом настольной лампы, но все равно закрывает глаза на всякий случай, а Джехён под одеялом накрывает его руку своей ладонью.

***

Тэён любит лежать в темноте на бывшей кровати Джехёна и слушать, как он поет или вслух читает сценарий в соседней комнате за тонкой стеной. Звуки доносятся лишь частично, но Тэён касается стены пальцами и, прислонившись к ней лбом, трогает себя, приспустив пижамные брюки. Джонни крепко спит на соседней кровати – Тэён слышит его глубокое, замедленное дыхание. Под одеялом жарко. Тэён прихватывает зубами уголок подушки и ускоряет движения руки, двигает бедрами навстречу кулаку, обхватившему член. Пока за стеной не утихает голос. Тэён кончает, думая о Джехёне, вспоминая его губы и руки, представляя их на себе. Он ждет, пока утихнет дрожь в теле, а потом вытирает пальцы о белый пододеяльник, который обязательно поменяет утром, и сильнее зажмуривает глаза. Ему нравится темнота. В ней он ощущает себя свободно.

@темы: Фик, JaeYong, TY Track Taeyong, Valentine Boy Jaehyun, R

---

Аватары.

Название: N City
Автор:  erytelluris
Фандом: NCT
Количество: 33
Размер и вес: 100х100

+++

NCT U – «The 7th Sense»

1

2

3

4

5

NCT U – «Without You»

6

7

8

NCT 127 - «Fire Truck»

9

10

11

12

13

14

15

NCT 127 - «Limitless»

16

17

18

19

20

21

22

23

24

NCT 127 - «Cherry Bomb»

25

26

27

28

29

30

31

32

33

@темы: Аватары, NCT

---

COMEBACK!!!!!

Восторг! Вопли радости! Наконец-таки!!
Нам уже 12 лет!!!

@темы: It's showtime! Come on!, SuJu, I believe I сan fly

---

Join!

@темы: It's showtime! Come on!, Я хочу всосать все звезды с неба через соломинку и съесть их, I believe I сan fly

---

Коллажи по NCT.

Название: AROUND
Фандом: NCT127
Пейринг/Персонажи: Ли Тэён

+++

Название: Ocean in MY HEAD
Фандом: NCT127
Пейринг/Персонажи: Ли Тэён, Чон Юно (Джехён)

+++

Название: HEAD vs HEART
Фандом: NCT127
Пейринг/Персонажи: Ли Тэён, Чон Юно (Джехён)

+++

Название: FAVORITE COLOR
Фандом: NCT127
Пейринг/Персонажи: Ли Тэён, Чон Юно (Джехён)

+++

Название: EVERYTHING
Фандом: NCT127
Пейринг/Персонажи: Ли Тэён, Чон Юно (Джехён)

+++

Название: So what, we hot, we young
Фандом: NCT
Пейринг/Персонажи: Ли Джено / Пак Джисон

+++

Название: We'll play all night
Фандом: NCT
Пейринг/Персонажи: Чон Юно (Jaehyun)/Ли Тэён

+++