Название: От мелка к баллончику
Автор: erytellurisБета: madwinsОригинал: From Chalk to Spray by slicksilver
Ссылка на оригинал: здесьРазмер: мини, 2800 слов в оригинале
Фандом: Super Junior
Пейринг/Персонажи: Ли Хёкдже (Eunhyuk)/Ли Донхэ
Категория: джен, преслэш
Жанр: AU, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Еще в детстве Хёкдже нарисовал себе друга синим мелком на асфальте. Хёкдже вырос, и его друг, оказалось, тоже.
читать дальшеВсе началось с синего мелка. С крошечного мелка красивого сапфирового оттенка, который Хёкдже однажды нашел на асфальте. Он подобрал его, чтобы узнать, что же с ним можно сделать. Сначала, как и все остальные дети, Хёкдже попытался его расписать, а потом понял, что способен создать что-то новое. Не жизнь, конечно, но что-то особенное. Линии появлялись на асфальте одна за другой и легко соединялись тысячей способов. В первую очередь Хёкдже нарисовал рыбку – копию той, что была у него дома, а чуть позже нарисовал мальчика. Мальчика по имени Донхэ. Мальчика, которому подходил только синий мелок, и который, по мнению Хёкдже, пах морем.
Хёкдже никогда не считал, что Донхэ был его творением. Донхэ был его другом. Он всегда ждал его во дворе на детской площадке, и Хёкдже день за днем приходил навещать его. Некоторые дети постарше и понаглее часто смеялись над бедным мальчиком. Много раз они стирали его рисунок, топтали его ногами или даже отбирали у Хёкдже мелок.
– Позорище, – кричали они ему. – Чудила.
Хёкдже расстраивался, но никогда не сдавался, и очень скоро его стали считать странным ребенком, который постоянно рисовал всевозможные вещи вокруг себя. Никто из детей не понимал его увлечений. Ему задавали вопросы, но Хёкдже ни разу не отвечал на них, и со временем его перестали спрашивать. Хёкдже не обращал внимания на насмешки и издевательства и никогда не думал о том, чтобы бросить свою привычку и забыть рисование. Донхэ точно так же никогда не бросал его. Каким бы смазанным ни становился рисунок, Донхэ не исчезал полностью. Он всегда-всегда был с Хёкдже, даже если и пропадал с асфальта. Он был у него в голове. И не важно, сколько раз Хёкдже приходилось рисовать Донхэ заново.
Со временем некоторые взрослые тоже стали проявлять любопытство к рисункам Хёкдже. Рано или поздно люди или дожди все равно сотрут либо смоют их, так зачем волноваться, – думали взрослые, пытаясь скорее избавиться от повторяющихся рисунков мальчика.
– Нет, прекратите, – говорил Хёкдже своим воспитателям. Он обещал, что будет рисовать снова и снова и так и делал, поэтому любые усилия со стороны получались напрасными. Совсем как взрослый, Хёкдже велел старшим сдаться, а потом уходил в сторону и начинал рисовать заново. Каждый раз он вырисовывал одни и те же линии, одну и ту же фигуру мальчика с узнаваемыми чертами. Некоторые задавались вопросом – что будет, когда у него закончатся мелки? Что ж, они заканчивались, и в такие моменты Хёкдже надеялся, что мама купит для него новые. Если она не покупала, он тайком воровал синие из детского сада или у старшей сестры. Иногда его ловили, иногда нет, но обычно он не попадал в серьезные переделки, поскольку никто не придавал слишком большого значения простым мелкам. И все же случались дни, когда Хёкдже было совсем нечем рисовать. Ему оставалось только ждать Рождество или день Рождения, и бывало, что асфальт оставался чистым по несколько месяцев. Зато когда у Хёкдже наконец-то появлялись мелки, никто не удивлялся и не задавал вопросов, увидев, как маленький мальчик в одиночку рисует в углу картинки. Постепенно к этому все привыкли.
По правде говоря, если задуматься, поведение Хёкдже было слегка тревожным. Донхэ стал единственным другом, о котором он говорил без умолку, единственным, кого он действительно считал другом.
Время шло. Казалось бы, ничего не менялось, но однажды Хёкдже вдруг перестал рисовать Донхэ на асфальте. Его родители подумали, что он перерос свое увлечение, но как же они ошибались. Хёкдже просто решил, что Донхэ больше нечего делать на асфальте, и в следующий раз нарисовал его на стене. В этом не было настоящей необходимости, но Хёкдже чувствовал, что сможет узнать своего друга чуть лучше, если они с ним окажутся одного роста.
Взрослея, Хёкдже мог все свободнее покупать мелки и рисовать на стенах – его выручали карманные деньги и фасады домов поблизости. И только поступив в школу, Хёкдже был вынужден перенести свое творчество на бумагу. Рисовать на стенах теперь запрещалось, а недопонимание со стороны стало большой проблемой, и Донхэ пришлось серьезно уменьшиться, чтобы Хёкдже мог вместить его на поля конспектов и на свободные места в контрольных работах. Хёкдже рисовал его при каждой возможности. И так проводил все свое время с Донхэ – просто смотрел на маленький рисунок, к примеру, на обороте теста.
Чем больше Хёкдже практиковал рисование, тем лучше у него получалось. Через несколько лет лицо Донхэ изменилось. Его глаза больше не напоминали пуговицы, а рот обычную линию. Его тело перестало походить на тело снеговика, и на уроке рисования Хёкдже показал учителю прекрасный набросок мальчика, у которого были коричневые волосы и красивый, но немного печальный взгляд. Хёкдже радовался, потому что у Донхэ наконец-то появилось настоящее лицо, и учитель похвалил его навыки. Хёкдже почувствовал себя немного увереннее.
Хёкдже не был сумасшедшим, хотя избавиться от воображаемого друга у него так и не получилось. Донхэ по-прежнему оставался частью его жизни. Даже когда Хёкдже вырос, завел пару настоящих друзей и вступил в возраст половой зрелости, Донхэ никуда не делся.
Хёкдже чувствовал потребность в самовыражении и увлекся граффити. Ему хотелось продолжать развиваться в творчестве. Дома он рисовал Донхэ таким, каким представлял его, учитывая, что Донхэ тоже вырос. На улицах он тайком писал имя Донхэ всевозможными способами, а его родители думали, что он бросил свое увлечение, поскольку портить граффити городское имущество было запрещено законом. Хёкдже было без разницы. Все, что его занимало – новые стили и текстуры, новые техники. Единственное, что он оставлял неизменным – цвет граффити. Он всегда был синим, точнее, сапфирово-синим. Хёкдже отказывался выбирать другие цвета для своего самого важного друга.
В старшей школе Хёкдже не изменил привычкам. Маленькая группа друзей смирилась с его манией на Донхэ, и Хёкдже был рад компании, но никто не мог занять место его абстрактного друга. Донхэ он дорожил сильнее, чем остальными. Разумеется, случались одинокие ночи, когда Хёкдже переживал и плакал, глядя на свои рисунки. Он засыпал в слезах, но на следующий день улыбался, потому что помнил – Донхэ никогда его не оставит. Хотя бы потому что он ненастоящий.
Однажды произошло кое-что удивительное и крайне занятное. Хёкдже нашел хорошее место, где зависали граффитчики и скейтбордисты, и начал проводить там большую часть свободного времени. В один из таких дней он увидел интересную граффити надпись. Она была не такой уж большой и находилась на стене, полностью покрытой различной краской, так что Хёкдже обнаружил ее благодаря слепой удаче. Она выделялась цветом – была нарисована чистой, сверкающей серебряной краской и гласила «Хёкдже». Хёкдже никогда не видел ничего похожего, и в тот момент его сердце замерло. На стене было написано его имя, написано не им, а кем-то. Он долго смотрел на надпись, потом сделал фотографию на телефон и попытался выяснить, кто мог быть автором. Никто не знал.
Дни проходили один за другим, все одинаково. В конце концов Хёкдже забыл о том странном случае, решив, что это обычное совпадение. Поначалу у него было много теорий, но ни одна не подкрепилась фактами, ни один вопрос не нашел ответа, и Хёкдже сдался. Может быть, кто-то просто решил подшутить над ним.
Пролетело несколько месяцев. Хёкдже рассеянно распылял из баллончика синюю краску, снова вырисовывая имя Донхэ. На этот раз он решил сделать большую надпись, крупнее и заметнее всех предыдущих, и, конечно же, она привлекла чужое внимание. «Кто это такой» или «Что за надпись?» – спрашивали у Хёкдже. «Имя кое-кого», – отвечал он и больше не говорил ни слова. Следующий вопрос ему задал парень, который катался на скейтборде у граффити холла по вторникам, четвергам и воскресеньям.
– Откуда ты знаешь Донхэ? – спросил он, ошарашив Хёкдже.
Обычно люди интересовались: «Эй, кто это? Он что, твой друг?» Но этот парень, похоже, действительно знал кого-то по имени Донхэ. Хёкдже пришлось соображать быстро и придумывать на ходу.
– Я… Эм, мы пересекались раньше. И у нас осталось одно неразрешенное дело, – Хёкдже сказал это так, будто имел в виду что-то очень важное. Он надеялся, это сработает, и ему удастся встретиться с парнем по имени Донхэ. Попробовать стоило.
– Я бы хотел увидеться с ним еще раз и разобраться с этим, – добавил Хёкдже, а незнакомец рассмеялся.
– В следующий раз я тебе свистну, хочешь? Донхэ бывает здесь время от времени. Я и не знал, что у вас есть своя история. Девчонку не поделили что ли?
– Нет. Гораздо серьезней. Наша проблема самого личного характера, очень глубокая, – сказал Хёкдже, произведя сильное впечатление на незнакомца, и сам подумал, что неплохо вошел в роль.
После этого Хёкдже начал ждать. Он ходил в скейт-парк почти каждый день при каждой возможности. В холле нашел несколько других серебряных граффити со своим именем, и это вызвало у него нешуточное волнение. Он постепенно набрался мужества и на тринадцатый день спросил одного постояльца парка об этих надписях. Постоялец ответил, что их сделал парень по имени Донхэ, чем взорвал Хёкдже мозг на месте. Он также узнал, что Донхэ появлялся в парке тогда, когда его самого там не было. Что ж, по крайней мере Хёкдже убедился – происходило что-то действительно странное.
Шли дни, недели… минуло два месяца, прежде чем Хёкдже увидел того скейтбордиста, что обещал ему свистнуть. Парень подъехал и, спрыгнув со скейта, подбежал к Хёкдже.
– Он здесь! – сказал он, запыхавшись. И так Хёкдже узнал, что Донхэ в этот день был в скейт-парке.
– Где именно?
Хёкдже был пойман врасплох и даже бросил незавершенную надпись, когда скейтбордист уверенно повел его на другой конец парка. Едва Хёкдже увидел парня, который распылял по стене серебряную краску, у него быстро-быстро забилось сердце.
– Донхэ, – позвал скейтбордист, и парень обернулся. Хёкдже вытаращил глаза, так же как и Донхэ на него. Нет. Этого быть не может. Это просто невероятно!
– Чтоб меня...
Хёкдже выругался, чувствуя себя на грани обморока. Этот Донхэ, распылявший по стенам его имя, выглядел точной копией его воображаемого друга. Хёкдже не мог ошибиться. Он рисовал Донхэ столько раз, что узнал бы его в темноте, узнал бы его при любых обстоятельствах. Тот же самый печальный взгляд. Те же самые тонкие губы. Тот же красивый нос и глубокий, удивительный цвет глаз.
Между ними повисла тишина. Донхэ подошел ближе, и они оба совсем забыли о третьем парне, который наблюдал за ними со стороны. Он, наверное, ждал, что у него на глазах развернется драма, раз уж Хёкдже сказал, будто у них с Донхэ все серьезно. Конечно, Хёкдже солгал, чтобы получить желаемое, но сейчас ему было без разницы. От происходящего у него шла кругом голова и в животе тянуло.
– Я... думаю, нам нужно поговорить наедине.
Донхэ произнес эти слова хрипловатым голосом, и они как сон донеслись до Хёкдже. Какого черта?
– Да, – ответил Хёкдже.
Они вдвоем пошли за угол здания, и всю дорогу Хёкдже неловко соображал, что сказать. Он решил, что этому парню, вероятно, было что-то известно, иначе он бы давно сбежал.
– Это безумие, – Хёкдже почему-то считал себя старше и поэтому начал первым.
– Я знал, что ты это скажешь. Я и сам собирался что-то такое выдать.
– Не верю, что этому есть научное объяснение, – продолжил Хёкдже, чувствуя, как сильнее забилось сердце. Он не совсем понимал, как ему вообще удалось из себя что-то выдавить. Его охватывала настоящая паника. Потому что нет ничего более жуткого, чем оживший персонаж рисунка.
– Это какой-то розыгрыш. Или сон, как минимум.
– Не-а.
– Говоришь так, будто все знаешь.
– Я в такой же растерянности, как и ты.
Точно, растерянность. Вот что это было. Растерянность, повисшая в тишине и прерываемая только звуками, доносившимися от скейтбордистов, которые прыгали на рампе где-то там за углом. Донхэ и Хёкдже стояли молча в небольшом холле, где каждый звук отражался от стен гулким эхом.
– Ну что, он ушел? – на этот раз Донхэ подал голос.
– Кто?
– Рёук. Тот парень, который тебя привел.
Они оба оглянулись по сторонам.
– Похоже.
И снова тишина свалилась на их головы.
Выждав пару секунд, Донхэ сделал шаг навстречу Хёкдже, несказанно поразивший последнего. Он подходил все ближе и ближе и остановился почти вплотную, так что Хёкдже даже хотел отступить назад. Но прежде, чем он успел шевельнуться, Донхэ крепко обнял его, смяв пушистое пальто, которое Хёкдже решил надеть из-за холода. На улице шел снег, и Хёкдже видел падающие снежинки через круглые сквозные окна в стене. Он задержал дыхание.
Это было странно, конечно же. Но почему-то объятия казались логичными в сложившейся ситуации. Хёкдже чувствовал, что все правильно. В его сердце всегда присутствовала ужасающая пустота, и только теперь, когда Донхэ его обнял, пустота начала медленно растворяться. Сначала она слегка дрогнула под натиском чувств, которые Хёкдже испытал от контакта с Донхэ, а потом совсем отступила, едва он осознал, что не хочет, чтобы этот контакт прекратился. Инстинктивно Хёкдже поднял руки и крепко обнял Донхэ в ответ, стиснув пальцами его куртку. Он уткнулся лицом в его шею и наконец-то сумел почувствовать сладкий запах того, кого всегда считал нереальным. Холодный зимний воздух больше не волновал его. Все его тело было окутано теплом и комфортом.
– Донхэ... — Хёкдже произнес его имя вслух, стараясь привыкнуть. Ощущения при этом были совсем другими. Да, Хёкдже озвучивал его имя и прежде, но тогда Донхэ был чем-то абстрактным, чем-то без физической формы, он не мог говорить и мыслить. Теперь же Донхэ был настоящим не только в сознании и мире Хёкдже.
– Честное слово, я убью кого-нибудь, если это розыгрыш, – пробормотал Хёкдже. Донхэ, услышав такие слова, только сильнее его обнял. Он был сбит с толку происходящим, совсем как Хёкдже, но чувствовал, что пока нельзя отпускать его, если вообще когда-нибудь можно.
Посторонние люди назвали бы это странным. Два парня обнимались при первой встрече. Они не знали друг друга лично и все же чувствовали себя комфортно друг у друга в объятиях. Это ощущение казалось знакомым, как будто они делали это раньше, как будто дружили лет десять, а то и больше. Хёкдже не знал почему, но ощущал, что это правильно – начать с объятий.
– Я так скучал по тебе, – протянул Донхэ срывающимся голосом.
Хёкдже усмехнулся, хотя был готов заплакать.
– Как можно скучать по тому, кого никогда не видел?
Он поднял голову и уперся подбородком в плечо Донхэ, посмотрел на столбы поблизости, покрытые слоями граффити.
– Что? Но я тебя видел. Я помню, как мы встречались, разговаривали, играли. Наверное, я бы не помнил, если бы не наша общая старая фотография. Она почти затерялась, когда мы переехали в новый дом. Я тогда был совсем ребенком.
– Почему я ничего не помню?
– Пожалуй, лучше не помнить, чем постоянно по кому-то скучать... Ну, я так думаю.
Пришло время прервать объятия. Они разошлись в стороны, но не перестали друг друга рассматривать. Тепло от объятий еще держалось.
– Хочешь сказать, мои родители отрицали твое существование после того, как ты переехал?
– А они отрицали?
Хёкдже не ответил, и взгляд Донхэ стал еще печальнее.
– Я думал, ты про меня забыл... – признался Донхэ, чувствуя себя немного неловко. – То есть, ты и забыл, конечно, но не по собственной воле, кажется.
Хёкдже кивнул.
– Значит, теперь ты живешь где-то здесь?
Он попытался отмахнуться от усиливающейся неловкости и скорее сменить тему, чтобы отвлечь их обоих от грустных мыслей. Хёкдже очень хотел верить словам Донхэ. В его рассказе был смысл. Видимо, поэтому Хёкдже чувствовал к Донхэ такую симпатию, поэтому объятия казались давно знакомыми. Они точно уже встречались. Правда ведь?
– Да. Хочешь...
– Хочу, – Хёкдже перебил его на полуслове, догадавшись, о чем Донхэ собирался спросить его.
– Я только соберу вещи, – Донхэ смущенно улыбнулся.
Убрав баллончики с серебряной и синей краской в свои рюкзаки, они направились в сторону дома Донхэ, пока еще не совсем представляя, во что оба вляпались.