Название: Проклятье клуба 27
Автор: erytelluris
Бета: madwins
Размер: мини, 1051 слово
Фандом: NCT
Пейринг/Персонажи: Чон Юно (Jaehyun)/Ли Тэён
Категория: слэш
Жанр: AU, hurt comfort
Рейтинг: R
Краткое содержание: Двадцать семь – его новый чертов ориентир, к которому он так рад стремиться.
Примечание: Клуб 27 – объединенное название талантливых музыкантов, умерших в возрасте двадцати семи лет, иногда при странно сложившихся обстоятельствах. Не десфик.
читать дальшеИногда Джехён ненавидит Тэёна за то, что он не помогает, а временами даже не позволяет себя понять. Тэён может молчать несколько дней подряд, может лежать, не шевелясь, в оцепенении глядя в пустую стену, а может безостановочно говорить, не находя себе места, двигаясь, мельтеша, ни на минуту не останавливаясь. Джехён знает: многочасовые депрессии – это его стихия. Уклон в самобичевание, больное воображение, потребность создавать, чтобы ощутить собственную реальность и разрушать ради глотка воздуха – то, что делает его им – личностью, а не оболочкой. И одновременно то, что образует ударопрочный, стальной заслон между ним и окружающими. Между ним и Джехёном.
Тэён слишком старается быть идеальным, но искренне верит в различный бред – в призраков, лесных духов, в расширение сознания и безграничность творчества, в проклятье клуба двадцать семь. Ему двадцать три. Нет, он не считает себя особенным, но он убежден, что у него почти не осталось времени. Скорее всего, это правда, учитывая его взгляды и разрушительный образ жизни. Если ничего не изменится, это правда.
– Цветы жизни не доживают до двадцати, – сказал он Джехёну давным-давно, и тому пришлось приложить много сил, чтобы Тэён встретил свой двадцать первый год, а за ним двадцать второй, и следующий за этим. Порой он догадывается, что в моменты сокрушающей слабости Тэён ненавидит его за это. Догадывается, что единственное, чего он действительно временами хочет – сгореть быстро, ярко, так, чтобы оставить красивый след. Чтобы не видеть, как меняется предательское отражение, не разочаровываться в себе, пропуская рутину в жизнь, чтобы не ждать, пока эмоции притупятся, и тишина окончательно его поглотит. Чтобы раз и навсегда умертвить кошмары. Двадцать семь – его новый чертов ориентир. Флажок на отрезке времени, куда он так рад стремиться. И сейчас Джехён пытается растворить свою ярость и раздражение в бьющемся под ним обнаженном теле, которое переломать бы и выжать досуха. Он уверен, Тэёну понравится, но именно поэтому – нет, нельзя. Кто-то из них должен беречь рассудок. Быть маяком, не позволяющим утонуть от боли.
Джехён прихватывает губами кожу на шее Тэёна – обманчиво нежно, мягко, чтобы тут же безжалостно сжать зубами, оставляя багровый след. Тэён тащится, если следы по всему телу. Улетает, чувствуя их, когда он уже одет, когда работает, склонившись над записной книжкой, или разговаривает с людьми. Когда пьет кофе в забитой людьми кофейне или едет в метро, купив на окраине города новые гитарные струны. Знать об их существовании – особенное, неспокойное удовольствие. Для них обоих. Но Джехён оставляет метки совсем не для этого. Для того чтобы Тэён помнил в любой момент. Чтобы знал – есть тот, кто его хочет. Тот, кто ломает себя, срываясь на грубость, лишь бы сделать ему приятное. Тот, кто отдаст за него все на свете.
До спальни было не так далеко. Но Тэён сорвался прямо в гостиной, и толкнуть его к стене, а потом к лестнице стало самым простым решением. Уже неделю его мучила тишина. Он не мог написать ни единой строчки, инструменты молчали, не отзывались музыкой. Тэён замкнулся, а когда он замкнут, невозможно представить, что творится в его сознании. Джехён постепенно научился жить с его страхами, справляться с паническими атаками, с состоянием полубезумной, экстатической гиперактивности, но с тишиной – нет. Тишина – самое страшное. Тэён хрипит, изо всех сил цепляется за перила. Кожа на его шее блестит от пота. Джехён толкается в него до конца, дергает на себя, обхватив за бедра. Морщится, когда Тэён вскрикивает, и прижимается губами к его плечу, целует, делая паузу. Он чувствует на языке привкус соли. Чувствует желание замереть, зализать все укусы и ссадины на теле Тэёна, обвести языком каждый темный след, продолжать, пока Тэён не начнет задыхаться от нетерпения. Потом, может быть. Не сейчас точно. Сейчас Тэён сжимается так, что у Джехёна перед глазами разъезжаются цветные ассиметричные пятна. Он снова двигается.
Тэён роняет голову на свой локоть, а когда поднимает, в сгибе остаются белые следы зубов. У него дрожат руки от напряжения. Вены на шее отчетливо выделяются. Он скоро кончит. Двигает ладонью вдоль своего члена, подается назад, навстречу Джехёну, и смотрит перед собой диким, невидящим взглядом, выбирая для себя ритм – так, как ему нужно. Джехён прижимается к нему со спины, обнимает поперек груди, подстраивается под глухие удары сердца. Тэён выдыхает со стоном, вздрагивая всем телом, а потом отстраняется, обессилено разворачивается и соскальзывает вниз, падает на ступеньку, запрокинув голову. Без остановки облизывает искусанные губы и дышит тяжело, судорожно. Джехёну хочется одного – резко податься вперед, толкнуться в его яркий рот. Но Тэён уже поднимает на него рассеянный взгляд, медленно моргает, а потом вытягивает руку и, обхватив член Джехёна, ласкает пальцами. Джехён кончает не из-за этого. Скорее из-за вида расхристанного, взъерошенного Тэёна – такого близкого к желаемой им деконструктивной ноте. Кончает на уже перепачканную тэёновой вязкой спермой ладонь и раскрасневшуюся, будто пощечину получил, щеку. Тэён инстинктивно дергается и зажмуривается. А потом касается кончиком языка уголка губ.
Кризис, кажется, утихает. Они оба тяжело дышат. Джехён не сводит с Тэёна глаз, а потом наклоняется, кладет ладонь на его затылок и осторожно целует в мокрый, горячий лоб. Тэён обмякает и закрывает глаза. Его тело становится неподвижным, будто скованное невидимым, плотно облегающим панцирем – тяжелым, инертным, лишним в этой реальности. Джехёну знакомо это пугающее состояние, когда Тэён проваливается в свой собственный, населенный жуткими призраками мир черноты под веками. Ему нельзя оставаться там в одиночестве. Джехён знает – нужно прижать его, звать настойчиво, пока не послышатся хриплый и резкий выдох и глубокий, жадный, как первый, вдох. Джехён подхватывает Тэёна, заставляет обвить свою шею руками, и, не обращая внимания на бардак у них за спиной, осторожно несет его вверх по лестнице до самой спальни. В гостиной лежит перевернутый синтезатор и скомканные листы, вырванные из нотной книги.
++++
Тэён вздыхает и утыкается лицом в холодную подушку. Иногда он думает, что мог бы ненавидеть Джехёна. За то, что душит своей добротой, заботится и не дает захлебнуться в боли. За то, что заставляет жить, то нежно, то грубо вытряхивая из мира черноты под веками. Не будь Джехёна, Тэёну было бы проще поставить точку. В двадцать семь или когда угодно, если не останется сил и покажется, что это – самое правильное решение. Приятно ведь, хоть и одиноко, принимать решения самостоятельно. Приятно создавать иллюзию выбора. Но Джехён не позволит – возможно, к лучшему. С Джехёном лучше, чем в пустом одиночестве.
Тэён вздрагивает и открывает глаза, когда ладонь Джехёна ложится на его мокрый саднящий бок, аккуратно скользит по голой коже и горячо замирает, поглаживая поясницу. Тэён ерзает, пропихивает колено между бедер Джехёна, сокращает расстояние между ними до незначительных миллиметров и прижимается к его шее. Виском чувствует ровный успокаивающий пульс, похожий на начало красивой мелодии. И понимает – благодаря Джехёну тишины нет.
@темы: It's showtime! Come on!, Фик, JaeYong, TY Track Taeyong, Valentine Boy Jaehyun, R